Бросилась ему на шею, он меня обнял. И все.
Какой Коля? Ну какой может быть Коля, если есть Давид?
Он меня искал, потому и приехал. Не бабушку же мою проведывать, откуда ему знать, что у нас тут такое творится...
И так мне хорошо у него на груди плакать, так спокойно. Он меня по спине гладит, а мне себя еще жальче делается. Себя и малыша моего. Он такой крошечный, а вместе со мной все это переживать должен.
Давид отправляет меня переодеваться, и меня захлестывает волной благодарности.
Он такой заботливый. Переживает, чтобы я не заболела, а я... А я уже...
Только хуже. Я не больная. Я беременная. И это та пропасть, которая отдаляет меня от Давида.
Пока надеваю сухую одежду, пока развешиваю свои мокрые вещи сушиться, в голове роятся самые разные мысли. И все они крутятся вокруг Давида и моего ребенка.
Я не имею права пользоваться вниманием и заботой Байсарова. Это только мой ребенок, потому что его папаша где-то живет и в ус не дует.
Внезапно накрывает безудержной волной гнева. Был бы здесь этот мудозвон, сама, собственноручно бы провела орхиэктомию. Мы недавно как раз проходили. Я же на хирурга учусь, так что рука бы не дрогнула. И скальпель у меня всегда под рукой, в сумочке. На всякий случай.
Мне его наш профессор подарил, впечатлился от того, как я провела вскрытие. А у меня просто руки не дрожат и глазомер хороший. Так что скальпель у меня крутой, ручной работы.
Пока что, правда, я им только апельсины резала, но это же только начало. И возможно, отец моего ребенка будет первым, на ком я этот инструмент испытаю.
О самом отце моего малыша спокойно думать не получается.
Он же видел, в каком я состоянии. Видел, что я медсестра, я тогда была в медицинском халате и с чемоданчиком. Да я ему укол сделала, козлу!
Как так можно?
Не выпей я по ошибке спирт, все было бы иначе. Я бы так задвинула коленом в пах этому негодяю, что и орхиэктомия бы не понадобилась. Там бы все поплющило.
Вот Давид ни за что бы не воспользовался беспомощным состоянием девушки, я уверена. А этот...
И следующая мысль, которая приходит в голову почему не Давид отец моего ребенка? Почему мир так несправедлив?
И еще приходит понимание я должна ему признаться. Нет, не для того, чтобы он меня презирал, хотя возможно, так и будет.
Я просто не хочу его обманывать. А значит должна ему все рассказать. И от этого еще хуже делается.
Я не смогу. Не смогу вот так взять
и разрушить своими же руками собственное счастье.
Поднимаю глаза, натыкаюсь на взгляд, полный ожидания. И как в прорубь ледяную проваливаюсь.
Давид, я беременна.
Ожидание сменяется бесконечным удивлением. Давид приоткрывает рот, собирается что-то сказать, но я не оставляю ему ни единого шанса. Выставляю перед собой обе руки как заслон и говорю очень быстро, чтобы он не смог меня перебить.
Послушай, ты очень хороший, правда. Я в тебя... я с тобой... Мне с тобой очень легко, очень спокойно. Я могла бы солгать, сказать, что беременная от бывшего. Или вообще ничего не говорить. Но я не хочу тебя обманывать.
Давид делает шаг вперед, я синхронно отступаю и лихорадочно трясу головой.
Нет-нет, не перебивай. Сначала выслушай. Это произошло случайно. Машка... ты помнишь Машку? Вот, она ходит к деду. Вот тому сумасшедшему, который орет в коридоре. Он кстати твой однофамилец и полный тезка. Будет желание, пойди на него посмотри. Я сначала думала, вы родственники, но слава богу нет. Ты не можешь быть родственником этого полоумного. Так вот, Машка ходит делать ему уколы. Она попросила меня подменить, и я согласилась. Дура... А тут Коля...
Коля? с Байсарова в один миг слетает все умиротворение. С этого места пожалуйста поподробнее. Паспортные данные, адрес, краткая биография?
Давид говорит это с таким видом, будто хочет знать о Коле все вплоть до группы крови и размера члена. Но я не собираюсь обсуждать с ним Колю.
Коля работает на скорой. Меня парни из бригады предложили подвезти, дождь тогда шел. Я согласилась. Мне пить хотелось, и Коля...
Опять Коля! нервно восклицает Байсаров и хлопает себя по бокам. Мне срочно надо с ним познакомиться.
Не надо, храбро возражаю, он мне спирт дал вместо воды. Я тебе рассказывала в парке, помнишь? В общем, я пришла к деду, а там был не дед. Там был один... Я даже лица его не видела, там почему-то лампочки были выкручены. И мы с ним... Я мало что помню. Была бы я трезвая, я бы ему все подчистую срезала. У меня скальпель всегда с собой.
Роюсь в сумке, достаю скальпель и подношу к самому лицу Давида. Это чтобы он получше рассмотрел и убедился, что я не шучу. Но он становится подозрительного пепельно-серого цвета.
Надеюсь, он еще и странно хрипит, ты не собираешься делать аборт?
***
Давид
«Так слово за слово и получил Пятачок по ебальнику».
Именно это в моей голове голосом деда воспроизводится, когда я Василису с этим ебучим скальпелем разглядываю.
Хер знает почему именно голосом деда. Может, он почувствовал, что меня здесь самого главного лишить хотят? И за правнуков запереживал?
Скальпель блестит в руке Василисы так, что мне сразу становится не по себе. Туго становится. Яйца сжимаются от страха. Все-таки не каждый день им скальпелем угрожают.