А через несколько месяцев я отправила ему прощальное письмо. Написала, что выхожу замуж за другого и уезжаю на ПМЖ в Россию. Попросила прощения, умоляла не искать.
Столько воды утеклои вот мы стоим совершенно другие, взрослые, чужие, прожившие целую жизнь порознь. Вижу, у него она сложилась. Да и я не жалуюсь, хоть иногда реву в подушку по ночам.
Игорь Сергеевич, чай, кофе или воду? спрашивает его Равшана, не заметившая напряжения между нами.
Можно воды? прочистив горло, просит наш гость.
Конечно, сейчас.
Она уходит и мы остаемся наедине. Стены большого зала давят на меня, комната будто уменьшается и мне трудно дышать рядом с ним. Мы упорно делаем вид, что не узнали друг друга. Наверное, нам всё ещё больно. Каждому по-своему.
Присаживайтесь, пожалуйста, указываю рукой на кресло для мытья головы, после того, как он снял пиджак и подвернул рукава рубашки до локтей.
Как же он изменился за эти годы. Я помню его высоким, гладко выбритым, с густыми темными волосами, которые перед армией убрали машинкой до колючего ёжика. Игорь возмужал, стал шире в плечах, белая ткань плотно облегает крепкие, накачанные руки. На висках, кое-где на макушке и щетине проступила седина. Другой, совсем другой. Не тот Игорёша, который катал меня на велосипеде по нашему поселку. Того паренька я знала так же хорошо, как себя. А сейчас нет. Он далёк, как другая планета.
Наверное, он думает обо мне также, и не видит прежней Лизки с веснушками на носу и пушистой копной, из-за которой он называл меня Одуванчиком. Мой нынешний цвет волос близок к натуральному, но я крашу волосы из-за седины. В голубых глазах больше нет девичьего блеска. Когда-то я смотрела на себя в зеркало и наталкивалась на потухший, потерянный взгляд. Но со временем научилась снова радоваться жизни.
Игорь устраивается удобней и наклоняет голову назад. Я включаю воду, вытаскиваю шланг и настраиваю нужную температуру, которая обычно всем нравится. Но с ним я отчаянно боюсь сделать что-то не так, поэтому, когда смачиваю его волосы, спрашиваю:
Температура воды вас устраивает?
Вполне, отвечает он ровно, прикрыв веки.
Очень даже хорошо, что Игорь закрыл глаза и не видит, что со мной происходит. Я вроде делаю всё по правилам, веду струю воды вдоль линии роста волос, прикрываю рукой ушную раковину, чтобы жидкость не попадала в ухо. Запрещаю себе его разглядывать, сосредотачиваюсь на деле, выдавливаю шампунь на ладонь и наношу его на волосы мужчины. Аккуратно, массажными движениями мою его голову, проходясь подушечками по коже. Кончики пальцев покалывает от соприкосновения с ним, сердце бьется учащенно и это очень плохо, потому что я перестаю себя контролировать и могу ошибиться. А я не хочу, чтобы он видел, как я взволнованна. Господи, помоги!
Стоит мне вспомнить о Боге, как Игорь начинает ёрзать в кресле.
Что-то не так? стараюсь звучать обыденно.
Нет, все нормально, отвечает строго.
Его подчеркнутая вежливость и то, что он делает вид, будто не узнал меня, немного ранит. Но чего я хотела? Это я, а не он все разрушила. Это я разбила его сердце и свое собственное. Так было нужно тогда. Я спасала его от себя, от грязи, в которую сама нырнула с головой.
Выключив воду, беру полотенце, раскрываю его и прикладываю к волосам, удаляя с них лишнюю влагу. Затем, как учили еще в девяностых, приглаживаю их пальцами, чтобы не выглядели неряшливо.
Пройдемте в кресло.
Игорь молча встает, идёт за мной и садиться перед зеркалом. Я упорно не смотрю в свое отражение и в первую очередь надеваю воротничок и пеньюар, который застегиваю лишь с третьего раза. Взяв в руки расческу, прохожусь по волосам, встаю сбоку, оценивая фронт работ.
Алина сказала, как она вас обычно стрижет. Может, есть еще какие-то предпочтения?
Сверху укоротите, по бокам уберите, пожалуйста. И пробор.
Хорошо.
И вот когда я вновь встаю за спиной клиента, то вынужденно смотрю в зеркало и встречаюсь с ним взглядом. Сердце ухает в пятки, когда Игорь задерживается на моем отражении. Он хмурится, я вижу поднимающееся негодование. Мне тяжело совладать с собой, но я прилагаю максимум усилий, чтобы абстрагироваться.
Глава 2
Щетину не трогайте, просит он, когда я заканчиваю окантовку.
От его тона веет холодом и мне так и хочется ответить: Слушаюсь и повинуюсь, но вместо этого киваю и говорю:
Хорошо.
Мою ему голову второй раз, подсушиваю феном, укладываю, обозначая пробор. Далее достаю баночку матовой пасты, но не успеваю открыть крышку, потому что Игорь останавливает.
Ничего не надо. Я не люблю.
Точно, Алина же про это говорила! Забыла от волнения.
Тогда я закончила.
Снимаю с него пеньюар и воротничок, прохожусь по волосам, убирая мелкие волоски с кожи, и неожиданно для себя отмечаю, что хорошо его подстригла. Снова смотрю в зеркало, наблюдая за ним, не как бывшая возлюбленная, а как мастер.
Игорь поворачивает голову вправо, затем влево, сосредоточено разглядывает стрижку, проходится пальцами по вискам.
Вас всё устраивает?
Более чем. Спасибо, он вновь ловит мой взгляд в отражении. Смотрим друг на друга добрые пять секунд, может дольше. От напряжения чувствую в горле болючий ком. В ушах стучит кровь и пульс ускоряется.