И точно: баба с мешком и корзиной пихнула длинноусого в живот.
Дура, сказал длинноусый. Этакая чертова баба!
А за бабой в двух шагах двое под руку.
Они!
А, улыбнулся Гришка, вы здесь.
Не ответил ничего длинноусый и пошел за ними вслед. Идут вдоль вагонов не обернутся. И длинноусый сзади.
Здесь, сказал Гришка, и вошел в вагон.
Наталья.
Что?
Не веришь? поглядел ей в глаза длинноусый.
Нет, молвила Наталья, и вошла в вагон.
«Под вагон, что ли, упасть? уныло подумал длинноусый, когда поезд, железом лязгая, двинулся с места. Вот под тот».
Постоял длинноусый с секунду, поднял глаза, а в окне Гришка с Наташей. Наталья та спиной, а Гришка ухмыляется и этак ручкой делает, дескать, прощайте, счастливо оставаться.
Постоял длинноусый, постоял и поплелся тихонько к выходу.
Война
1
А тут еще Федюшка Лохматкин оптик по всем делам:
Верно, говорит, положено это наивысшим начальством.
А с кого требовать? Начальство все впереди, а полуротный Овчинкин шляпа, и сам не в курсе.
Ладно. Нельзя ехать.
На станцию вышли. Кучками бродят. Торговлишка завязалась кой-какая.
Только видят: стоит баба у звонка, веревку держит и очень грустно плачет. Тут же и военный с ружьем на нее наскакивает.
Прошу, говорит, честью, баба, отойди от колокола. Убью на месте звонить нужно, потому поезд пассажирский
А баба ему такое:
Не отойду, кормилец, от колокола. Убей ружьем, Христа ради Отдай лисью шубу, пять фунтов масла.
А Федюшка уже тут. Народ растолкал ручкой.
Чего, говорит, тут такое приключилось?
Баба слезой давится. Баба очень слезой давится.
Так и так, говорит, отряд заградительный лисью шубу Зачем, мол, тебе, баба, шуба? Это, дескать, спекуляция.
Не по правилу это сказала толпа.
А тут еще с четвертого взвода Ерш по фамилии.
Фу ты, говорит, братцы, товарищ Федя, да отдадим бабе шубу.
Тут все заговорили очень.
Живут, говорят, одни великолепной жизнью, а другие погибают в мерзости. А шуба вещь и стоит немалых денег.
Великий шум поднялся. А на шум отряд заградительный, двенадцать человек ружье к ружью.
Разойдись, кричат, по мере возможности. Зачем этакое немыслимое скопление?
Слово за слово. Это, дескать, не по правилу, товарищи шуба, пять фунтов масла.
Иные уже и винтовочки схватили, серьезно затворами щелкают, а Ерш и пулемет с лентами выкатил.
Отряд в двенадцать человек в цепь, и к лесу. Не иначе как окопаются на опушке. Смешно.
А народу все больше да больше. К цейхгаузу повалили. Дверь ружьишком разбили. Добра там видимо-невидимо.
Баба тут взвизгнула очень тонко:
Вот она лисья шуба, пять фунтов масла.
А у самой каждое слово слезой омыто.
Не по правилу это, решили люди, осматривая лисью шубу. Очень это не по правилу.
А тут вдруг Ерш бочонок в темном углу нашел. Рукой он по бочонку похлопывает, а сам такое:
Фу ты, братцы, а ведь это же масло.
Совершеннейшее масло, сказали люди, выкатывая бочонок из цейхгауза. Совершеннейшее масло. Одни живут великолепной жизнью, а другие погибают в мерзости.
А Ерш все рукой по бочоночку.
Именно, говорит, великолепное масло. И какая может быть война? И какой государственный масштаб?
Тут все закричали сразу:
Не нужно денег, если так Без денег поедем, братцы, экстра.
2
Председатель исполкома кур разводит, член тройки тоже кур разводит, доктор Гоглазов кур, а комендант станции кролиководством занят.
Чудак необыкновенный этот комендант станции. Всегда он на высоте положения. Огороды его уж на версту раскинулись. Кролики у него во множестве плодятся. Мирное ему житье.
Только нынче нехорошая штука с ним вышла. Не удался день. С утра не удался день. С утра свиньи грядку турнепса пожрали. Хорошо, если его свиньи к жиру, а если, скажем, Ипатовы
На станцию комендант серьезным пришел. А тут еще барышня с Смитом телеграмму сует, дескать, срочно и секретной важности.
Телеграмму прочел комендант телом затрясся.
«Белогвардейцы и мятежники. Поезд 43 Разоружить. Бочонок масла»
Гм! Штука Свиньи турнепс пожрали Штука.
Алло, исполком Срочно и секретной важности Так, мол, и так и, пожалуйста, соответствующие меры
«Гм! Штука Мои так к жиру, но Ипатовы, как пить дать, Ипатовы».
Комендант станции и председатель исполкома на высоте положения. И к полдню на всех заборах листовки наклеены.
Дивятся очень прохожие. Что ж это, граждане? Листок
На заборе театральная афиша столичная труппа «Променад». Великолепные знаменитости.
Пониже корявая бумажка, и на ней: «Настоящая персидская оттоманка за полцены с разрешения жилищной комиссии».
А рядом листок и крупней крупного:
«Военное положение. Ходить до семи. Жиров полфунта Белогвардейцы и мятежники»
Штука! Как же так, граждане? Смешно до семи. Если, скажем, секретарь исполкома, товарищ Бычков в девять любовное свиданье назначил. Любовная у него интрига с лета-месяца. А он в девять на Урицком мосту. Урицкий мост аж за тюрьму, в конце города. Гм! Смешно до семи, если доктор Гоглазов Тьфу ты, бес! А комендант-то, комендант-то как же с огородом? Гм! Штука.
3
Белогвардейцы и мятежники Разоружить Притянуть Поезд 43 Бочонок
масла
Очень хорошо и длинно говорит председатель исполкома Лепит говорит, а сам руку, этак вот, за пояс. Для истории. Иные так за борт или, скажем, смешно даже в карман, а Петр Стульба за пояс.