раньше, но всё не так однозначно.
С церковной точки зрения возраст человека делился на 3 этапа: до 7 лет младенец, от 7 до 14 отрок, с 14 раб Божий, то есть вроде бы взрослый человек. Крестьянские дети лет с 10 считались практически полноценными работниками. Однако можно поспорить, является подобный возрастной ценз реальным отношением к детям как взрослым, или это продиктовано самими условиями жизни. Совершеннолетие наступало в 21 год.
В крестьянской среде девушек в качестве потенциальных невест рассматривали после появления менструации, а на половую зрелость часто указывало использование красного цвета в одежде. В 1774 году брачный возраст составил для невесты 13 лет, для жениха 15, с 1830-го 16 и 18 соответственно. Однако иметь права не значит ими пользоваться. Аристократы часто с браком не спешили. Характерный пример можно увидеть в мемуарах Д. Д. Благово «Рассказы бабушки». Рассказчица в начале 19 века «своих девочек не любила таскать по театрам и не хотела их везти до 15 лет, года за два перед тем, как их вывезут в свет. В моё время прежде 18 лет на балы не езжали, потому что вывези рано сочтут невестой, а это девушек старит». Сама она вышла в замуж в 1793 году в возрасте 25 лет, жениху было 34. В рассказе А. П. Чехова «Человек в футляре» тридцатилетняя красавица готова выйти замуж даже за плюгавого некрасивого склочника и зануду, который не любит ничего кроме древнегреческого языка. Героиня «уже не молодая, лет тридцати, но тоже высокая, стройная, чернобровая, краснощёкая, одним словом, не девица, а мармелад, и такая разбитная, шумная, всё поёт малороссийские романсы и хохочет». «Мы все почему-то вспомнили, что наш Беликов не женат, и нам теперь казалось странным, что мы до сих пор как-то не замечали, совершенно упускали из виду такую важную подробность в его жизни Директорша берёт в театре ложу, и смотрим в её ложе сидит Варенька с этаким веером, сияющая, счастливая, и рядом с ней Беликов, маленький, скрюченный, точно его из дому клещами вытащили. Я даю вечеринку, и дамы требуют, чтобы я непременно пригласил и Беликова и Вареньку. Одним словом, заработала машина. Оказалось, что Варенька не прочь была замуж. Жить ей у брата было не очень-то весело, только и знали, что по целым дням спорили и ругались Такая жизнь, вероятно, наскучила, хотелось своего угла, да и возраст принять во внимание; тут уж перебирать некогда, выйдешь за кого угодно, даже за учителя греческого языка. И то сказать, для большинства наших барышень за кого ни выйти, лишь бы выйти».
Перейдём к разговору о самих девах. В наши дни иногда бывает сложно сразу решить, как вежливее обратиться к незнакомке. Слово «женщина» многим режет ухо и раздражает, а называть девушкой уже давно не юную даму может показаться странным. Хотя бы в этом нашим предкам было проще. Долгое время слово «девушка» соотносилось с целомудрием, а не с возрастом. Так как патриархальное общество осуждало интимные отношения до брака, их обычно не афишировали, поэтому по умолчанию девушками называли незамужних, если не было достоверно известно про их внебрачные связи. Брак считался важнейшим событием в жизни и мог серьёзно поднять социальный статус. Поэтому за «гордое звание» девушки, исходя из возраста, никто не цеплялся. Наоборот такое обращение к замужней даме было сомнительным комплиментом. Называя уже давно не юную женщину девушкой, собеседник мог тем самым подчеркнуть (умышленно или нет), что она так и не вышла замуж. В некоторых случаях это выглядело бестактностью. В пьесе «Горе от ума» Чацкий язвительно спрашивает Софью: «А тётушка? всё девушкой, Минервой? Всё фрейлиной Екатерины Первой?» Чопорной даме Хлёстовой, которую он также причисляет к «сердитым старушкам», было 65 лет. Семейное положение могли определить по одежде, украшениям и многим другим нюансам во внешности и поведении.
Если хотели подчеркнуть юность, говорили «молодая девушка» (а могла быть и не молодая). «Для такой молодой девушки и такой такт», восхищались Элен Курагиной в начале романа «Война и мир». Обычно молодой девушкой считали барышню лет с 16 до 20. Этот период было принято называть «первой молодостью» для лиц обоего пола. О своем взрослении в «Воспоминаниях» Е. А. Андреева-Бальмонт писала так: «Мне казалось, что годы моего отрочества до желанных шестнадцати лет тянутся бесконечно долго. В шестнадцать лет в нашей жизни девочек происходил как бы перелом: с этого возраста мы считались девушками. В этот день рождения нам дарили часы, которые мы носили на шее на золотой цепочке. Нам позволяли поднимать косы и делать причёску, и платья нам шили длиннее. Мы получали в месяц уже не три, как раньше, а пять рублей на мелкие расходы. И могли выходить из дома, конечно, в сопровождении старшего брата или сестры,
но не только на обязательную общую прогулку». Три незамужние дочери генерала Епанчина считались девушками. Старшей было уже 25, и это небезосновательно тревожило её родителей. Настасью Филипповну, состоявшую в известной окружающим интимной связи, девушкой никто не называл, только женщиной, хотя ей тоже было 25. Когда говорили, что человек уже не первой молодости, это означало только то, что он старше лет 20. Понятие засидевшаяся или «старая дева» постепенно стало размываться. Чёткого возраста, по достижении которого дама считалась зрелой, тоже не было. Для замужних неким «рубиконом» часто становилось наличие взрослых детей, особенно дочерей. Если дама наряжалась в те же наряды, что и её взрослые дочери и сильно молодилась, это могло забавлять окружающих. С другой стороны наличие у зрелой дамы молодых любовников никого не удивляло.