Бешеный Пристрелить его надо такого. И сам ты тоже псих. Ну, черт с тобой. Вот напишут тебе в школу такую характеристику, что на всю жизнь запомнишь.
Он отступил еще на несколько шагов. Потом осторожно повернулся и зашагал по тропинке к шоссе.
Оставьте мои вещи, сказал вслед мальчик.
Станислав Андреевич замедлил шаги, но не остановился. Он словно раздумывал: отдать чемодан или унести в лагерь? Может быть, тогда мальчишка сам прибежит?
Мальчик вспомнил его каменные пальцы, и опять нахлынула обида. Но это была уже не беспомощная обида. Глядя вслед уходящему человеку, мальчик звеняще повторил:
Оставьте вещи!
Станислав Андреевич остановился, уронил в траву чемоданчик, куртку и опять зашагал. Не оглянулся.
Пес посмотрел на мальчика, приоткрыл пасть и коротко задышал.
Нок, сказал мальчик. Он ведь сам виноват. Верно?
И подумал: «Хорошо, что я не успел заплакать».
Потом он потянул Нока за ошейник и, опустив голову, пошел к брошенным вещам. Шел он очень медленно. И так же медленно возвращался. Лишь в нескольких шагах от скамейки он поднял глаза и увидел, что там сидит незнакомый мужчина.
Мужчина улыбнулся и сказал:
Добрый день, Серёжа.
3
Здравствуйте, напряженно сказал он.
Все так же улыбаясь, мужчина объяснил:
Ну что ты удивился? Я прочитал твои анкетные данные на чемодане. Вон какой у тебя опознавательный знак.
Действительно, к боковой стенке чемоданчика был приклеен бумажный квадратик с печатными буквами: «Серёжа Каховский, 5-й отр.».
Правда, я и не догадался, облегченно сказал Серёжа. Он отпустил Нока и начал ногтями соскабливать с чемодана бумажку. Нок улегся рядом со скамейкой и вопросительно поглядывал на хозяина.
Серёжа украдкой посмотрел на незнакомца. Тот сидел, неудобно согнув длинные ноги и откинувшись на спинку скамьи. На коленях у него лежала замшевая куртка, а правым локтем он придерживал пузатый желтый портфель. У незнакомца было длинное лицо с круглыми складками у рта, редкие волосы и длинные залысины. Он улыбался, показывая большие прокуренные зубы.
«Дон Кихот с портфелем», подумал Серёжа. Подумал без насмешки. Дон Кихот (не этот, а настоящий, из книжки) ему нравился. А у этого «Дон Кихота» ему понравилась улыбка, хотя она могла показаться некрасивой и походила на улыбку лошади.
Из лагеря возвращаешься? спросил незнакомец.
Да вздохнул Серёжа. Возвращаюсь
Любопытно. Неужели ты и красавца этого из лагеря везешь? Мужчина подбородком показал на Нока.
Нет. Я его здесь Ну, в общем, его мне подарили.
А, понятно. Славный пес. Главное, порода хорошая.
Серёжа удивленно посмотрел на «Дон Кихота». Тот опять улыбнулся и повторил:
Хорошая. Типичная среднерусская дворняга.
Серёжа сказал слегка обиженно:
Пускай. Мне породистая и не нужна. Зато он верный.
«Дон Кихот с портфелем» перестал улыбаться.
Я ведь не смеюсь, объяснил он. Такие вот дворняги очень часто бывают умнее породистых псов. Я знаю одну девочку, у нее совершенно беспородная собака первое место заняла на областной выставке. За выучку. Я про них писал про хозяйку и про собаку эту, про Берту.
Серёжа перестал соскребать наклейку и выпрямился. И тихо спросил:
Вы писатель, да?
Ну почему писатель? Я журналист. В редакции работаю Видишь, поэтому я и любопытный такой. Как говорится, профессиональное качество
А сказал Серёжа и вздохнул.
Почему «а»? спросил мужчина слегка ревниво.
В том смысле, что понятно, отчего я любопытен? Или жаль, что не писатель?
Что не писатель, честно сказал Серёжа. А то я хотел спросить
Д-да А может быть, спросишь? Я кое-что в писательских делах понимаю. Или нельзя?
Да нет, можно. Я просто узнать хотел Серёжа замолчал, передвинул чемоданчик, присел на него и, глядя снизу вверх на «Дон Кихота», спросил: Писатели про многое просто выдумывают, верно? Особенно фантастику или сказки. И ведь никто над писателями не смеется, не кричит, что они все наврали А если какой-нибудь человек ну, не писатель, а просто Если он какие-нибудь истории просто для интереса начинает придумывать, его сразу дразнят, что хвастун. Почему?
Бы-вает медленно сказал журналист. Но тут, наверно, ничего не поделаешь. Просто не надо обращать внимания Между прочим, над писателями тоже иногда смеются. Дураки-то еще есть на свете.
Серёжа кивнул. Хотел еще что-то сказать, повернулся Шаткий чемоданчик опрокинулся под ним, и Серёжа полетел в траву.
Он тут же вскочил и засмеялся.
Садись-ка на скамейку, сказал журналист. А то раздавишь свой багаж да еще шею свихнешь.
Не свихну. Мне эта скамейка уже надоела, я на ней с самого утра торчу.
Ну и что? По-моему, очень удобно. Спинка удачно сделана и вообще Журналист повозился на скамейке, устраиваясь поуютнее.
Серёжа торопливо проговорил:
Извините, я забыл сразу сказать. Там, кажется, где-то гвоздь торчит, можно брюки порвать.
«Дон Кихот» поспешно приподнялся. Ощупал под собой скамью.
Черт Действительно торчит. Это было бы чрезвычайно досадно порвать штаны. Других у меня с собой нет.
У меня нитка с иголкой есть. Зашили бы, сказал Серёжа.
Спасибо, утешил А почему ты свои не зашьешь? Вон у тебя внизу штанина распорота.