Ермак
Тимофеевич, что ты, господь с тобою, да нешто возможно уйти, ты не атаман, а отец!
Спасибо, детушки! С вами, значит, всякий ворог не страшен.
Разнесем, на куски размечем! крикнули сотни голосов.
Еще раз спасибо! Только, детушки, у нас теперича неладно стало: нынче, того и гляди, придется драться со стрельцами.
Как так? невольно вырвался у многих вопрос.
А так, челнов, братцы, у нас нет больше; кабы мы с вами вздумали уехать отсель, так нельзя.
Казаки переглянулись между собою, их встревожило последнее известие. Живодер побледнел: он понял теперь, зачем созван круг, к чему ведет речи Ермак. Спасения для него не было, но он начал озираться кругом, нельзя ли будет как-нибудь улизнуть. Он одного не мог понять, как могло открыться его дело, веденное так тайно, так осторожно.
Где же быть-то челнам? Куда подеваться?
Челны на той стороне, у стрельцов, того и гляди, они нагрянут на нас.
Так это Степка виноват, он продал нас, он стоял на карауле, да его и нет здесь! послышались грозные голоса.
Нет, братцы, перебил Ермак, Степка за нас сложил свою головушку удалую, он недалече здесь мертвый лежит, хотел дотащить я его сюда, да дорогою помер он
Наступило гробовое молчание. Живодер сжался от страха, но крохотная надежда еще теплилась в его душе.
«Ну что ж, ежели и тащил, так ведь тот без памяти был, сказать не мог, кто зарезал-то его; только как он узнал, что лодки у стрельцов», думалось Живодеру.
А зарезал Степку, грозно повысил голос Ермак, не кто иной, как наш же удалец, Федька Живодер, зарезал, чтобы он помехой не был бы, не сказал бы нам, что Федька нас продал и челны отдал стрельцам.
То-то он нынче и несуразные речи вел! послышались голоса.
Так как же, братцы, поступить нам с ним?
Наступило молчание, оно продолжалось только несколько мгновений.
Как? Известно как, в воду окаянного! раздались голоса.
В воду! В воду! оглушил воздух круг.
Живодер обвел всех помутившимся взглядом. Лица все враждебные, недоброжелательные. Вот и мешок тащат, в котором он должен умереть. Еще раз оглянулся он, казаки находились от него в нескольких шагах, а тут, у ног его, валяется горящая еще головня
Не подступай! отчаянно закричал он, схватив головню и размахивая ею.
Некоторые отступили, но другие бросились на него. Засвистели в воздухе кистени, но Живодеру повезло: ни один не попал в него, и он быстро бросился к берегу.
Но его скоро настигли и повалили на землю. Застонал, злобно выругался Федька, когда его связывали веревками.
Безжалостно поволокли его в стан, руки, лицо его царапались о сучья, но больше ни одного стона не вырвалось у Федьки: сильно был он ожесточен, озлоблен.
Вот он и в стане, его засовывают в мешок, предварительно нагруженный каменьями
«Смерть, неминучая смерть», проносится в голове Живодера, приговор круга неизменен.
Затем его куда-то потащили, он сильно обо что-то ударился, наступил холод, смертельный холод, Федька хотел закричать, раскрыл рот, но вода хлынула ему в горло и захватила дыхание.
«Конец!» пронеслось у него в голове.
Было почти светло, когда исполнившие приговор казаки увидели на своих челнах плывших стрельцов. Бросив Живодера, они легли на землю и ползком до первых кустов направились в стан.
Пищальники, вперед! скомандовал Ермак, выслушав донесение палачей. А там что бог даст, можно принять и в кистени, добавил он.
Пищальники пробрались к самому краю обрыва. Стрельцы были уже на половине пути. Зорко следил за наступающими Ермак, залегший вместе с пищальниками. Вот уже близко стрельцы.
Ребята, вали залпом! скомандовал он, и первый выстрел грянул его.
Как горох посыпались стрельцы в Волгу.
Скорее заряжай и пали! продолжал команду Ермак.
Грянул второй залп, и снова поредели ряды стрельцов.
«Продал, подлец Федька, продал!» подумалось Мурашкину.
Ребята, вперед!
Но ребята, испуганные неожиданной встречей, пустились врассыпную.
Дьяволы, что вы делаете?! начал было Мурашкин, но наброшенный аркан спеленал его, и воеводу потащили вверх.
Что, боярин, хотел награду получить за мою голову? насмешливо спросил Мурашкина Ермак. Ошибся в расчете. Что же мне теперь с тобой-то делать?
Известно, вслед за Живодером в воду, одного поля ягоды! послышались казацкие голоса.
Вот что, боярин, заговорил Ермак, словно не слыша казаков, как царского слугу, я тебя пальцем не трону, ступай на все четыре стороны, только в другой раз не льстись на деньги и не ищи ты Ермаковой головы.
Попадешься в другой раз, несдобровать тебе: как раз будешь там, где готовил место Ермаку!
Глава четвертая. После битвы
Прикажи же, атаман, бросить им стрельбу, ведь без воеводы они ничего не поделают, заговорил подошедший Кольцо.
А ты, Иваныч, уйми их! отвечал Ермак.
Кольцо отправился к берегу. Перестрелка замолкла. Стрельцы, увидев наконец, что воеводы нет с ними, бросились врассыпную, забыв и про челны, думая только о том, как бы скрыться в лесу от казацких выстрелов.
Ермак отпустил Мурашкина честь честью. Он дал ему в провожатые нескольких казаков, которые должны были перевезти воеводу на другую сторону, предоставив ему отправляться домой той же дорогою, какою тот пришел. Зол был воевода; виной всему он считал Федьку Живодера. В нем он видел предателя, продавшего его Ермаку.