Моррис стар, болен, устал. Как вообще добрался он до своих 84-х? Говорят, разведчики так долго не живут. Тем более нелегалы. Ведь он балансировал на лезвии ножа десятилетиями и однажды сорвался: девять лет строгого режима в тюрьмах Ее Величества королевы Великобритании.
Какой же он? Я ждал встречи с ним так долго: разрешение на рандеву было в принципе получено, однако разведчик болел, умирал, выкарабкивался из цепких костлявых объятий. И вот он передо мной Моррис Коэн, Питер Крогер, Санчес, Израэль Ольтманн, Бриггс, Луис единый в бледном своем лице. Сухощавый, скромнейший и аккуратнейше одетый, седой как лунь и опирающийся на палку старичок, которого с привычной бережливой строгостью поддерживает под локоток крепкая медсестра. Товарищ Луис, неужели собственной жизнью я обязан частично и вам? Без вас с Леонтиной сколько б еще мучиться нашему гению Курчатову над собственной бомбой, а империалисты-янки ждать не собирались. Хиросима, Нагасаки, Москва да при таком раскладе я мог и совсем не родиться. И вот я в вашей квартире, и мы, оказывается, почти что соседи: я тоже в центре, а вы в двух шагах на Патриарших. Белый дом, нелюбопытный лифтер при входе, сестра, знающая, кто и зачем заглянул. Бедной жены вашей, Леонтины, или Лесли, как ее называли в разведсводках, уже нет. Но российские коллеги из Службы внешней разведки заботятся о вас трогательно. Вежливые, выученные медицинские сестры дежурят в квартире в три смены. И вы общаетесь с ними на вашем ломаном, так до конца и не выученном русском, как с добрыми знакомыми. Пару раз в неделю вас обязательно навещает Сергей старший офицер из Службы, болтающий с вами на безупречном английском и сейчас как-то очень умело-тактично выкрикивающий вам в ухо мои вопросы. Без него общаться было бы еще сложнее, спасибо, Евгений, не волнуйтесь, снятый мною на память кадр вы, Петр, с Моррисом конечно же, не попадет никуда, кроме моего личного архива.
Экскурсия по квартире с комментариями Коэна не дает забыть, у кого в гостях находишься. Фото разведчика Абеля и не менее знаменитого его коллеги Молодого-Лонсдейла волею судьбы Моррису до-, велось работать и с тем, и с другим. Рядом, в рамочке, Юрий Андропов. Портреты Лоны и Морриса, написанные «товарищем из нашей Службы». И вдруг веселые, цветастые стенные газеты с заголовками: «Здравствуйте, товарищи Питер и Лесли!» И «Поздравляем с праздником, дорогой Питер!» Открытки, приветствия, написанные рукой максимум пятиклассников. Это до сих пор не забывают Крогера внуки и правнуки тех российских чекистов, с которыми он рисковал за кордоном. Несколько академическая, суховатая квартира согревается теплом, его Питеру, наверное, не хватает. А о редкой профессии хозяина говорят книги в основном английские, изредка на русском. Для большинства читателей в них история разведки, для Морриса его собственная. Опираясь на палку, достает фолиант, другой: «Вот пишут, что Икс сделал то-то. Не совсем так» Или: «В Америке до сих пор верят, что Пусть они остаются при своих заблуждениях».
А в коридоре большой рисунок типично испанского дома с колоннами, около которого вы, Израэль Ольтманн, почему-то задерживаетесь: «Приглядитесь к особняку, какие колонны, а? Я потом вам объясню». И пошли воспоминания о гражданской войне в Испании. О товарищах, которых уже нет. Характеристики точны, я бы сказал, хлестки, о некоторых трепачах Моррис отзывается без всякого уважения, особенно о паре болтливых французов. А несколько человек из Интербригады еще живы. Кое с кем Коэн вел переписку отсюда, из Москвы: создавался музей памяти интернационалистов. Один ближайший по гражданской друг хотел было приехать, но внезапно замолчал, пропал. У Морриса, едва ли не в первый и последний раз за ту встречу, на глазах слезы. Похоже, друга больше нет. Они воевали в Испании, ходили в атаку. Фашизм, Франко, Интербригада
А мне эгоистично хочется, ну, не терпится задать вопрос, который и задаю, правда, в самом конце четырех часов беседы:
Моррис, так все-таки, атомную бомбу выкрали вы?
Коэн молчит, подбирает слова:
Нет, я бы так не говорил. Мы не были физиками, математиками, знатоками. Просто Лона взяла и сумела передать, нашим
товарищам материалы, которые собрал в атомной лаборатории Лос-Аламоса ученый-атомщик Персей.
Но все-таки кое-что Моррис мне рассказал.
Вы знали его лично?
Естественно. Познакомились в Испании, где мы оба воевали против Франко.
Он американец?
Да.
Скажите, а этот человек, Персей, он что, входил в группу «Волонтеры», которую вы организовали в США?
Откуда вы взяли эту группу? Да, у нас были люди, антифашисты, безвозмездно, без всяких вознаграждений помогавшие СССР. Но при чем тут «Волонтеры»?
Мой собеседник не притворялся, не обманывал. Сотрудники советской внешней разведки в Нью-Йорке действительно называли «волонтерами» своих добровольных помощников-американцев. Из разведсводок название группы перекочевало и на страницы некоторых газетных статей. Сам же руководитель «Волонтеров» Моррис Коэн об этом псевдониме не знал, у него хватало и других.