Итак, распространение фэнтези, популярность кельтской музыки
(в том числе стилизаций под нее) и грезы о друидизме все это приводит к тому, что мы охотно отмечаем кельтский праздник начала лета. Но вот вопрос: что, если «кельтский праздник» в нашем понимании окажется весьма далек от того, что праздновали кельты?
Кельты были, прежде всего, народом скотоводческим. Два основных события в их календаре Самайн (1 ноября, начало зимы) и Бельтайн (1 мая, начало лета) были связаны с пастбищами: на зиму стада овец перегоняли на ближние, на лето уводили их на дальние. (У славян сходными праздниками были два Юрьевых дня, они же Егорий Вешний, о котором мы будем говорить совсем скоро, и Егорий Осенний.) Эти странствия кельтских пастухов в итоге дали нам образ рыцаря, едущего в поисках приключений от одного волшебного замка к другому, а в злодея-великана превратился могучий мрачный свинопас, который управлялся со своим весьма опасным стадом при помощи дубины.
Друиды. Иллюстрация Джозефа Кронхейма из книги «Картины английской истории». 1868 г.
Wikimedia Commons
Итак, кельтам надо было уйти со скотом на дальние пастбища, а перед этим обеспечить магическую защиту животным. И вот здесь мы подходим к разнице между язычеством и неоязычеством.
Подходим, разумеется, в буквальном смысле слова: над нами трепещет нежной, еще совсем не темной листвой рябина и лучатся множеством лепестков ее соцветия. Рябиновая аллея по пути к дендрарию чудесное место, оттуда открывается отличный вид на главное здание МГУ, и, если о рябине идет речь в рассказе, я стараюсь непременно включить это место в маршрут, чтобы была возможность полюбоваться и этими прекрасными деревьями, и Университетом. Некоторые детишки, глядя на него, называют его Хогвартсом да, он действительно похож на волшебный замок.
Фотография Александры Чурилиной.
© Чурилина А., фото, 2025
Рябина в кельтской мифологии одно из важнейших деревьев: она оберегает от контактов с эльфами. Современный мистик идет в лес именно затем, чтобы встретиться с волшебством, а для язычника все вокруг него это бушующий мир магии, и язычник стремится обезопасить себя от нее или хотя бы ввести отношения с ней в некую систему. Рябина была для кельтов одним из тех деревьев, которые защищали их от мира волшебства. И принятие христианства в этом мало что изменило. Осенью, когда эльфийские кавалькады носились по дорогам и бездорожью, крестьянин обвешивал свой дом гроздьями рябины снаружи и изнутри, чтобы она защитила его от эльфов, а за зиму подъедал этот запас ягод. И рябина действительно защищала его своим внешним видом от осенней депрессии, а витаминами от многих других проблем.
Танец эльфов. Август Мальмстрём, 1886 г.
Nationalmuseum Sweden
Современный неоязычник живет в многоэтажке, и если станет обвешивать свою квартиру рябиной, то целью его будет впустить в свой дом Лес, привлечь внимание волшебных сил. Иными словами, на примере рябины мы четко видим, что главная разница между язычеством и неоязычеством не в том, что второе придумывает неких новых богов (это частности), а в векторе: язычник живет в мире, переполненном хаотической магией, и хочет освободиться от этой стихии, а поскольку это невозможно, то хотя бы ввести отношения с ней в какую-то систему; неоязычник живет в мире, напрочь лишенном магии, и хочет ее хоть как-то вызвать и привлечь. Рябина из средства защиты от эльфов стала средством их вызова.
Зачарованное дерево. Ричард Дойл, 1868 г.
The Metropolitan Museum of Art
Но вернемся к Бельтайну. Вера в защитные свойства рябины была столь сильной, что ее ветки непременно добавляли в ритуальные костры. Это тот случай, когда полезное растение используется бесполезным образом. Дело в том, что в древесине рябины высокое содержание влаги, поэтому горит она плохо (опытные туристы именно по этой причине делают из рябины перекладину для котелка или костровую палку). Но вера в то, что рябина отгонит любую нечисть, была так сильна, что рябина должна была магически усилить жар священных костров.
Мы входим в дендрарий и идем по уже знакомой тропке. Подснежники почти отцвели, но белоцветник все еще сияет бело-золотыми венчиками, а неподалеку серовато-сиреневым ковром покрывают землю хохлатки.
Когда Европа уже давно и прочно была христианской, обычай «собирать май», то есть цветы на 1 мая, оставался неизменным. Более того, он дошел и до России. Если вы внимательно почитаете роман Гончарова «Обломов», то обнаружите, что в его начале к Обломову приходят гости с гуляния на 1 мая. Знаменитые рабочие «маевки» в дореволюционной России были обязаны все тому же языческому, по сути, празднику в цветущем лесу, только рабочие под видом гуляний проводили нелегальные собрания. Значимость этой даты была настолько велика, что со сменой календаря в 1918 году праздник Первомая не передвинули на две недели позже, как это произошло с датой Великой Октябрьской социалистической революции, которая стала отмечаться в ноябре.
Но вернемся в средневековую Европу. Молодежь отправлялась в лес не только ради сбора цветов для украшения жилищ, но ради веселья, которое подразумевало высокую сексуальную свободу. Священник XVI века негодовал, что сотни дев уходят в лес, и лишь треть возвращается неоскверненными. Это было больше чем свобода это были эротические ритуалы, которые должны были помочь собрать богатый урожай и получить большой приплод скота.