тебе! Это моя помощь тебе. За то, что ты дал мне тело!
Проорав это, Царь метеором рванул вперед, сбил меня с ног, и, ураганом промчавшись по магазинчику, вылетел на улицу.
Дверь Царь при этом сшиб, висевший на ней колокольчик громко звякнул и полетел на пол.
Я бросился к опустевшему дверному проему, но, выскочив наружу, увидел, что Царь уже в конце улицы. Он перемещался без всяких визуальных эффектов, но быстрее любого местного магократа.
Голый Царь с костяным кинжалом в руке мчался по улице, как комета, немцы в ужасе разбегались. Вроде Царь даже успел резануть какого-то некстати ему подвернувшегося мужика.
Через несколько мгновений Царь нырнул в переулок и скрылся из виду. О том, чтобы его догнать, не могло быть и речи.
Мда, только и смог произнести я.
С другой стороны, вроде бы все были живы.
Малой уже снова поднимался на ноги, потирая свою Императорскую рожу, получившую за последние полчаса не меньше десятка ударов.
Принцесса испуганно озиралась, она вообще не пострадала, как и Аленка.
Князь Взвешин хрипел на полу, но вроде был в порядке, его прострелянная нога уже начинала регенерировать.
Шаманов был бледен и весь в крови, но слабо шевелился.
Хуже всего было с вампиршей, ей пуля угодила в грудь, так что Кровопийцина харкалась кровью то ли собственной, то ли выпитой у Шаманова.
Пустой шкаф, которым Царь придавил люк, тем временем зашатался и с гулким грохотом упал на пол. Из люка вылез крайне недовольный Симон.
Аленка, убери ствол, приказал я крепостной, которая все еще была готова открыть пальбу, Ну вот что. Царь там нормально нашумел, на улице. Мне сдается, что тут через несколько минут будет полиция, если вообще не Охранка. А среди нас аж четверо государственных изменников.
Проще говоря, нам всем пора отсюда валить, дамы и господа. Срочно.
Глава 74. Бавария
На могиле эпитафия:
Я УМЕР
НО БЕССМЕРТНА МАГИЯ»
Надпись на надгробии одного из князей Соловьевых
Полиция позвонила Симону где-то через двадцать минут после того, как Царь покинул книжный магазинчик, вышибив дверь.
Мы к этому времени уже, разумеется, были далеко от лавки Симона. Мы расположились в пивной «Бавария», в паре километров от разгромленного магазинчика.
Эта пивную порекомендовал нам Симон, отлично знавший Немецкий квартал, а привлекла она нас, естественно, не тридцатью сортами пива, а отдельным балконом.
Балкон мы арендовали на час. Он находился на втором этаже «Баварии» и был укрыт от дождя и солнца огромным зонтом расцветки немецкого триколора. Так что ни с земли, ни из основного зала пивной нас тут не могли ни услышать, ни увидеть.
Но самым главным было то, что Симон лечил дочку владельца «Баварии» от какой-то редкой магической одержимости, так что мы могли быть уверены, что хозяин пивной нас не сдаст.
Да все в порядке, сообщил Симон, закончив телефонную беседу с полицейским, Городовой меня знает. Я просто сказал ему, что на мою лавку напал сумасшедший. Он якобы вышиб двери и спер мой ритуальный кинжал. И теперь голый бегает по кварталу и режет кинжалом случайных немцев.
Еще я попросил выставить у входа в лавку казака, пока я не вернусь и не починю дверь. Ну, чтобы меня второй раз не обокрали. Это, конечно, влетит мне в копеечку, за казака придется заплатить. Но Охранки не будет, в этом смысле можете быть спокойны. Но вы должны мне денег, дамы и господа, много денег.
Закончив доклад, Симон уставился на меня своими черными глазами, в которых было что-то неотмирное. Этот алхимик меня вообще пугал. Было в нем нечто нечеловеческое.
Я кивнул и отхлебнул отличнейшего пшеничного пива, и только потом ответил:
Это само собой. Я погашу все ваши расходы, Симон. Сколько я вам должен?
Дверь, украденный Царем кинжал, разбитая его Величеством колба, простреленный вашей подружкой пол, да еще и изгнание тонкоматериальной сущности, подсчитал алхимик, Итого девяносто восемь тысяч рублей. Но еще я должен буду теперь заплатить казаку, который сторожит лавку, пока мы тут сидим. Плюс еще мне за беспокойство и лишние хлопоты. Так что округляем до ста тысяч.
Я дам вам двести, пообещал я алхимику, Если вы только согласитесь на меня работать
Да хватит болтать о своем бабле, неожиданно резко потребовал Шаманов, Разве вы не видите ей плохо, она умирает! Ей нужен целитель, а мы тут сидим и дуем пиво.
Я с удивлением взглянул на эскимоса.
Шаманов и сам выглядел не очень. Заляпаный кровью мундир ему пришлось оставить в лавке алхимика, так что он
был в одной серой сорочке.
Нанесенная вампиршей рана на горле Акалу, видимо, была магической, поэтому до сих пор так до конца и не регенерировала. Даже сейчас можно было рассмотреть на шее у эскимоса алые отпечатки зубов Кровопийциной. А еще Шаманов до сих пор был бледен, как смерть.
Но собственное состояние сейчас его почему-то мало заботило, волновался Шаманов как раз о той, кто прокусила ему шею.
Вампирша была вся в крови, испачканное платье она прикрывала своей серой шалью. Кровопийцина все еще кашляла, хотя рана в грудине у девушки давно регенерировала.
Ей нужно к целителю! снова потребовал Шаманов.
Она вообще-то двадцать минут назад пыталась тебя убить, напомнил я эскимосу, Так что ты выбрал странный предмет для заботы, Акалу.