А мы что будем делать? обеспокоенно спросил Шаманов.
В смысле? удивился я, Ну, сам посуди, Огневич валяется без чувств, так что принять в ложу уже никого не сможет. А значит, я должен буду его заменить. Я отправлюсь сейчас к Корень-Зрищину и посвящу его в масоны, да так, что он надолго запомнит это посвящение, я уверен.
А мне что делать?
А ты, Акалу, иди и спрячь корону.
Опять? грустно вздохнул Акалу, Мы же её только что откопали! И опять прятать?
А что ты с ней собрался делать? парировал я, Час ночи на дворе, боюсь, что все скупщики краденых Императорских корон сейчас спят. Так что до утра мы её продать не сможем. А носить её я не намерен, хотя она мне и определенно идёт.
Ты, главное, никому на глаза не попадайся и не возвращайся в нашу комнату. Я уверен, что по Галерее уже рыщет Глубина, который тоже очень хочет эту корону. А Огневич-старший сейчас оклемается и будет обыскивать парк и Лицей. Так что осторожнее, Акалу, смотри в оба.
Я отдал корону Шаманову, а сам надел вместо неё черный колпак, прямо поверх маски Отрепьева, а еще накинул масонский балахон.
Дело в том, что нужное мне сейчас историческое здание Лицея, пристроенное ко дворцу, располагалось уже за пределами парка, возле переулка, того самого, где я храбро защищал лавку голландца.
Было около часа ночи, в отличие от Лицея, где продолжалась суматоха, город спал и видел сны. На нужную мне пристройку, где теперь обитал Корень-Зрищин, паника пока что тоже не перекинулась.
Казаки, дежурившие на входе в парк, удивленно уставились на меня, но ворота открыли. Видимо, мой колпак и балахон их успешно обманули, и они приняли меня за младшего Огневича.
Я величаво вышел из парка, тем более что трудно ходить невеличаво, когда на тебе ритуальное одеяние.
Потом я поднялся по ступенькам на крыльцо исторического здания Лицея, и казак у дверей вежливо открыл мне дверь. Я ощущал себя героем фильма Кубрика «С широко закрытыми глазами», не меньше.
Оказавшись внутри пристройки, я убедился, что понятия не имею, куда идти. Но долго раздумывать мне было некогда, поэтому я просто пошёл вверх по главной лестнице, устланной зеленым ковром.
На первом этаже не было никого, на втором торчали казаки и мыли пол две крепостные девки, а вот на третьем я увидел в коридоре старых знакомых.
Знакомых было сразу трое Псобчакова, Оживлялов и Медведянский. Медведь при Медведянском имелся и явно новый злой, черный и огромный.
Кроме этой компании тут же в коридоре стояло восемь казаков с автоматами и незнакомый мне молодой маг-второкурсник. Второкурсник был мрачным и бледным парнем, на клановом гербе у него помещалось изображение пылающего шара. То ли Солнце, то ли комета без хвоста, а может и просто фаерболл.
Мда.
Я понял, что я, пожалуй, погорячился, когда пришёл сюда.
Четверо магов, вдвое больше казаков и медведь. Охрану Корень-Зрищину выставили моё почтение.
Впрочем, хрен с ней, с охраной. На мне все еще балахон и колпак-маска Огневича, так что если всё сделаю правильно обойдёмся без боя.
Придав себе пафосно-безразличный вид, я уверенно и неспешно двинулся по коридору. Вскоре я увидел небольшую дубовую дверь с золоченой табличкой:
«В этой комнате в 18111816 годах во время своего обучения в Лицее жил поэт Александр Сергеевич Пушкин».
А теперь тут живёт Корень-Зрищин, и при этом неплохо охраняется. Я сильно сомневался, что во время пребывания здесь Александра Сергеевича у его дверей торчал десяток вооруженных казаков, так что Корень-Зрищин в некотором смысле даже превзошёл поэта.
Я уже почти подошёл к дверям с табличкой, казаки почтительно расступились передо мной.
Ты чё так рано? нахмурился Медведянский.
Я не отвечал. А как я могу ответить? Я, конечно, могу пробасить что-нибудь в ответ, но выйдет наверняка фальшиво, скопировать густейший бас младшего Огневича не смогли бы даже лучшие пародисты из телепередачи «Аншлаг». Так что придется мне помолчать.
Парень с огненным шаром на клановом гербе тем временем поднял вверх два сложенных пальца, а потом быстро опустил их. Движение было быстрым, едва заметным, но явно что-то означало. Что-то нехорошее для меня лично.
Это не Огневич, констатировал парень с шаром.
Нагибин! завизжала Псобчакова.
Ну всё, приплыли. Впрочем, оно и к лучшему. А то я уже не дрался целых двадцать минут, непорядок.
Пора бы подразмяться.
Первым делом я атаковал двух казаков справа от меня. Я снёс их обоих одним длинным хуком, заряженным магией.
В воздух взметнулся шлейф моей фиолетовой ауры, казаков разметало по полу. Третьего казака, стоявшего слева от меня, я схватил за горло и прикрылся им, как щитом.
Это было очень кстати, учитывая, что стоявшие дальше по коридору казаки уже собрались меня расстрелять, кроме того, на меня ринулся мишка Медведянского.
Знакомиться ближе с этим новым питомцем любителя медведей, который был больше предыдущего миши раза в три, мне совсем не хотелось.
К счастью, знакомства удалось избежать именно благодаря схваченному мною казаку. Медведь рванул вперёд, но передвигался он, как скотина, а не как магократ, так что за ситуацией не поспевал. Миша хотел растерзать меня, но вместо этого вырвал зубами клок мяса из живота казака, которым я прикрылся.