И сколько тут еще вьется мух вокруг сказать невозможно, подтвердила Головина, Как невозможно и сказать, прилетела ли эта муха на наш сладкий кисель или подслушать, о чём мы тут говорим.
Понятно, кивнул я, Конспирация это, конечно, хорошо. Но нам надо действовать быстро, нужные нам вещи могут и исчезнуть оттуда, куда мы их положили.
Да не, не исчезнут, заверил меня эфиоп, Я только что смотрел. Всё в порядке.
Пока что в порядке, напомнил я.
Да прекратите уже, вышла из себя Головина,
Я же говорю, не сейчас. Встретимся ночью. В комнате у Нагибина, в два.
А почему у Нагибина? спросил я, Вообще в два ночи я обычно приглашаю к себе барышень поприятнее, чем вы, Головина. Кроме того, в мою комнату мухи из Охранки тоже могут залететь.
У меня есть план, холодно ответила Головина, Так что мухи нас не потревожат, обещаю.
Эта прыщавая заучка явно тянула на себя одеяло, но я не стал ей мешать. Мне вдруг стало интересно, что из этого получится.
Ладно, добазарились. Но до двух часов ночи мне нужно кое-что выяснить. Желательно прямо сейчас. Где спят дю Нор и Корень-Зрищин?
А тебе зачем? удивился Пушкин, Дю Нор еще понятно, я бы и сам был не прочь к ней заглянуть, если бы знал, где она спит. Но Корень-Зрищин-то тебе на фига? Хочешь его придушить во сне? Ты совсем отморозок, Нагибин?
Возможно, уклончиво ответил я, Вы просто скажите, где они. А там я сам разберусь.
Ну, Корень-Зрищин раньше был моим соседом по комнате, признался Пушкин, Только вот он перевелся. Корень-Зрищин больше не на тёмном факультете, час назад он упаковал вещички и переехал на так называемый «золотой факультет», где учится знать. Ну, оно и неудивительно, учитывая, что Корень-Зрищин теперь официально защитник Императорской крови, рисковавший собой ради Чудовища. А его батя канцлер Тайного Совета, второй человек в государстве.
Как парию вообще могли назначить канцлером? пробурчала из-под маски Чумновская, Такого никогда не было, ни разу в истории. Наши кланы даже в Тайный Совет никогда не вводили.
А может новый Император решил взять курс на защиту худородных кланов, не? спросил я, Вот кого-то из твоих родичей, Чумновская, он, например, мог бы назначить министром здравоохранения. Почему бы и нет? У вас и масочки уже у всех надеты.
Масочки нужны, обиделась Чумновская, Ты просто не видишь микробов, Нагибин, тебе повезло жить в блаженном неведении. А я их вижу, эти твари повсюду, даже в супе
Меня сейчас волнует другая тварь, по имени Корень-Зрищин, отмахнулся я от Чумновской с её микробами, Так куда он переехал? Где он теперь обитает?
Не знаю, признался Пушкин, Где-то на верхнем этаже Галереи, над нами. Он мне не докладывал. И ты учти, что это у нас в подвале один пьяный холоп-слуга. А верхний этаж Галереи, где живёт знать, хорошо охраняют.
Я разберусь, заверил я потомка поэта, А что с дю Нор? Она же наша одногруппница, так что должна жить с нами в подвале.
Остальные переглянулись.
Должна, но не живёт, ответила Головина, На самом деле эта дю Нор какая-то важная шишка, вероятно политическая беженка из Франции. А где она живёт никто не знает. Но
Головина замолчала и стала сосредоточенно жевать спаржу.
Ну, договаривайте, Головина, потребовал я, Мне нужна эта дю Нор. Сегодня же ночью.
О да, такая красотка любому бы пригодилась сегодня ночью, поддакнул Пушкин.
В общем, у меня есть её телефон. Мы вроде как подружились, нехотя призналась Головина, Так что я могу позвать её, когда соберемся в два у вас, Нагибин. Вы только скажите, зачем она вам понадобилась? Вы же понимаете, что если я позову её нам придется с ней делиться.
Чего? вознегодовал эфиоп, Делиться? Ну уж нет, этой дю Нор там вообще не было, когда убили Чудовище. Мы все рисковали своими жизнями, пока она
Ага, особенно ты рисковал, пока снимал нас на смартфон, заткнул я родича Императора Эфиопии, Нет, дю Нор нужно позвать. Она мне нужна. Пусть приходит. А дележку и бабло обсудим, когда вещи будут у нас на руках.
В коридоре было пусто, справа от нас в стене располагалась дверь с табличкой «Школьный театр». Табличка выглядела древней, буквы на ней полустерлись, а сама обшарпанная дверь смотрелась еще паршивее.
Ты чего? спросил Шаманов, не понявший, зачем мы тут встали.
А ты чего? ответил я вопросом на вопрос, Ты в столовой почти не ел.
А, так я не привык мрачно вздохнул Шаманов, У нас в Гренландии же нет ни овощей, ни фруктов. Мы питаемся мясом и рыбой, так что ваш зеленый супчик со спаржей мне того не очень.
Понимаю, кивнул я.
Сам я, в отличие от Шаманова, пожрал на славу.
Акалу, объясни мне, пожалуйста, одну вещь, продолжил я, Почему у вас тут нет камер?
А, камер? насторожился Шаманов, Ты о чём? Ты про камеры в тюрьмах или про камеры автомобилей
Да срал я на тюрьмы и автомобили, перебил я, Я про видеокамеры. Тут их нигде нет, ни у нас в Лицее, ни на улицах, ни в городах.
А что, должны быть? перепугался Шаманов, Но зачем вешать везде видеокамеры?
Затем, чтобы следить, а еще пресекать и фиксировать преступления, объяснил я.