Какое хмурое дитя Вовсе на тебя не похожа! Видать, в отца пошла.
Она разыскала Вандена одного из двух рыцарей, что сопровождали графиню в дороге и успели кое-как раззнакомиться с Мирой.
Скажите, сир, этот лорд Кларенс он ну в каких он отношениях с леди Сибил? Не знаете ли?
Всякий знает, миледи. Императорский конюший альтер графини.
Альтер?! поразилась Мира.
Верно, миледи.
Надо же!
Священное писание допускает, что дама может находиться в связи с несколькими мужчинами. «Жизнь женщины слишком большая ценность, чтобы безраздельно вверить ее заботам одного лишь мужчины», так, кажется, говорила Праматерь Софья. Однако прошло восемнадцать веков! Север давно позабыл о традициях многомужества. Мужская ревность оказалась сильнее духовных заветов, северные лорды привыкли считать женщин своею безраздельной собственностью. Лишь в любовных книжонках о богатой страстями столичной жизни Мире встречалось это словечко альтер, а также симметричное ему альтесса. Они казались девушке такой же романической выдумкой, как серенады
направляются в Излучину значит, надеются, что мор обойдет город, а тогда, почему бы и ему не понадеяться на это?..
Город в изгибе реки выглядел пугающе притихшим. Когда лесной дорогой скачет конный отряд, все зверье слышит его издали и исчезает из виду, затихает, сникает лес стоит, словно бы пуст и мертв, лишь редкая птица крикнет в чаще. Такою была сейчас Излучина.
Однако в гостиничной таверне царило какое-то странное, лихорадочное оживление. Во множестве сияли свечи, стучали ножи, гремели кружки, воздух был густым и едким от дикой смеси запахов пищи. Голоса звучали громко, тупо и пьяно. Говорили будто бы все одновременно, то и дело кто-то из гостей разражался хохотом.
Здесь же, в таверне, Хармон нашел и хозяина гостиницы тот делил стол с тремя зажиточными горожанами. У двоих уже заплетались языки, третий ковырял ножом столешницу и, похоже, ничего вокруг себя не замечал. К счастью, сам хозяин оказался еще достаточно трезв, чтобы узнать Хармона.
Роджер Паула!.. Давай, садись! У нас вот как раз веселье!
Хорошо, когда люди веселятся, ответил Хармон, но садиться не спешил. А я уж боялся, что ты сбежал отсюда, как другие.
Сбежал?.. Ну, уж нет! Садись, говорю!.. Кто сбежал? Самая торговля в эти дни! Из Ниара народ валом валит, и никто не скупится.
Не скупится?
А то! Когда ты, того гляди, помрешь со дня на день зачем монету беречь? Верно, а? хозяин хлопнул по плечу одного из собутыльников, тот шатнулся и расплескал эль. Никто на цену не смотрит, лишь бы весело было! Садись, давай!
Хармон уверился, что не имеет ни малейшего желания пить с этими людьми. Здесь творилось совсем не то веселье, какое пришлось бы ему по душе. Он спросил на счет комнат.
А комнат нет, старик Битком набито, крысе сдохнуть негде. Ну, тебе-то отыщу уголок, а люди твои пускай в фургонах спят.
Хармона это устроило. Он бросил хозяину монету и спросил о письмах.
Одно, вроде, было. Марта!.. Марта!.. Тьфу ты. Рыжая, как тебя!..
Не без труда хозяин поймал одну из служанок и отправил в кладовую. Хармон получил конверт, скрепленный сургучом и украшенный парой жирных пятен. Не распечатывая, спрятал его за пазуху и поспешил отойти от стола.
Джоакин наблюдал сцену, стоя позади хозяина.
Ну, и вертеп!.. презрительно бросил парень, когда Хармон повернулся к нему.
Лучше с горя смеяться, чем с горя плакать, отметил торговец, хотя и сам был не в восторге от местечка.
Хозяин с неким замешательством заговорил Джоакин, я еще понадоблюсь вам сегодня? Могу ли по своим делам?
Иди, пожал плечами Хармон. В сторону переправы два квартала, сверни налево, а у башмачной направо. Там глухой переулок, в нем неплохие бордели найдешь.
Джоакин покраснел и не нашелся с ответом.
Только я бы не советовал, прибавил Хармон. Если сизый мор доберется до Излучины, куда, по-твоему, он заявится в первую очередь?
Охранник сконфуженно отступил и направился к выходу. Остановился, поглядел по сторонам может, оценил риск и засомневался, или решил сперва выпить для храбрости. Торговец вышел, оставив его в сомнениях. Раздал распоряжения людям, присмотрел, чтобы лошадям и фургонам нашлось надлежащее место, а затем ушел с постоялого двора.
Хармон Паула Роджер был не из тех, кого волнуют чувства, переживания и прочие душевные материи. «Поступают по велению сердца» обыкновенно те, у кого между ушей манная каша вместо мозгов. Умный человек всегда знает, что он делает и зачем. В том, что делаешь, и в том, что говоришь, должен быть смысл иначе зачем зря трясти руками и языком молоть, верно?
Хармон Паула всегда поступал по смыслу. Он-то прекрасно сознавал, что делает и для чего. Он колесил по Империи затем, чтобы выручить побольше за свои товары. Нанимал людей, по-своему ловких, но в чем-то порченых, с ущербом потому, что такие люди обходятся дешевле и служат беспрекословно. Хармон имел трех женщин по одной в Альмере, Южном Пути и Короне, затем, что возить жену с собой было бы утомительно и хлопотно, шлюхи грязны и заразны, а обходиться без женщины месяцами тоска. Хармон легко разгадывал людей и говорил с ними так, как сами они говорили бы с собою, и ни с кем никогда не спорил, ведь споры пустые расходы, а дружба прямая выгода.