Ну что, ты запомнил сегодняшний урок? обратился Мазой к Дзирту, хотя вопрос, по-видимому, относился скорее к Альтону.
Дзирт отрицательно помотал головой:
Я не очень уверен, что понимаю смысл происходящего.
Это демонстрация слабости магии, объяснил Мазой, стараясь скрыть истинную причину схватки. Чтобы ты понял, что происходит, когда маг забывает о границе своих возможностей, и насколько уязвим волшебник, одержимый, он взглянул на Альтона, желанием постоянно демонстрировать свои чары. Полная беспомощность
наступает, когда намеченная магом жертва становится его навязчивой идеей.
Понимая, что все сказанное Мазоем ложь, Дзирт не мог найти объяснения сегодняшним событиям. Что побудило мастера Магика напасть на него? Почему Мазой, всего лишь студент, стал так рисковать, придя на помощь своему подопечному?
Не будем больше утомлять учителя, сказал Мазой, надеясь уклониться от дальнейших расспросов Дзирта. Теперь пойдем в зал для занятий, я покажу тебе Гвенвивар, мою волшебную зверушку.
Дзирт взглянул на Альтона, не зная, чего еще можно ожидать от непредсказуемого учителя.
Ступай, ступай, спокойно произнес Альтон, зная, что, только поддержав Мазоя, он сможет избежать гнева своей приемной верховной матери. Уверен, что сегодняшний урок будет усвоен, добавил он, глядя на Мазоя.
Дзирт посмотрел на Мазоя, потом опять на Альтона. Пусть будет так. Он хочет больше узнать о Гвенвивар.
Никогда прежде не видел Дзирт столь необычного волшебного существа. Он сразу ощутил силу Гвенвивар, ее благородство, которое вступало в противоречие с натурой зачарованного зверя. И действительно, гладкая лоснящаяся мускулатура, полные грации движения словно воплощали в себе охотничьи качества, столь высоко ценимые темными эльфами. Наблюдая за движениями Гвенвивар, Дзирт подумал, что сможет усовершенствовать собственные боевые приемы.
Мазой позволил им провести несколько часов в играх и шутливых потасовках, радуясь, что Гвенвивар поможет загладить вред, нанесенный неразумным Альтоном.
А Дзирт уже и думать забыл о встрече с Безликим.
Ты ей все расскажешь, тусклым голосом сказал Альтон. Он был настолько обескуражен провалом попытки убить Дзирта, что все остальное его почти не волновало.
Мазой покачал головой:
Она не должна узнать.
На обезображенном лице Альтона появилось нечто похожее на подозрительную улыбку:
Чего ты хочешь? робко спросил он. Твое пребывание здесь почти закончено. Что еще может дать Мазою его учитель?
Ничего. Мне ничего от тебя не надо.
Тогда в чем дело? Не люблю, когда за мной остаются долги. С этим должно быть покончено раз и навсегда!
Так оно и будет, ответил Мазой. Однако Альтона это, по-видимому, не убедило. Мазой между тем продолжал рассуждать:
Что бы я выиграл, если бы рассказал Матери СиНафай о твоем безрассудном поведении? Допустим, она убьет тебя, но тогда планируемая война с Домом До'Урден потеряет всякий смысл. Ты как раз то звено, которое делает эту войну оправданной. Я хочу, чтобы война была, и не стану рисковать ею ради сомнительного удовольствия быть свидетелем твоей мучительной смерти!
Альтон мрачно согласился:
Я вел себя глупо. Когда я позвал сюда Дзирта, то не собирался убивать его, просто хотел понаблюдать за ним, чтобы быть во всеоружии, когда наконец придет время. Но увидев его, этого проклятого До'Урдена, таким беззащитным
Я понимаю, искренне сказал Мазой. У меня тоже возникало такое желание, когда я на него смотрел.
Но ведь у тебя нет зуба на Дом До'Урден?
Не на дом, а именно на него! Я наблюдал за ним почти десять лет, изучал его повадки и поведение.
И то, что ты видел, тебе не нравилось? с надеждой спросил Альтон.
Мазой мрачно ответил:
Он чужой. После шести месяцев, проведенных с ним бок о бок, я чувствую, что знаю о нем меньше, чем когда-либо. Он не честолюбив и все же выходил победителем великого состязания своего класса девять лет подряд. Это беспримерно! Магию он схватывает мгновенно; он мог бы стать очень сильным магом, если бы избрал этот род занятий. Мазой сжал кулак, ища слова для выражения его истинных чувств. Ему слишком легко все дается. Такое впечатление, что ему все дается легко; а успехи в воинском деле не оставляют на нем следов.
Альтон заметил:
Он талантлив, но при этом занимается гораздо упорнее всех, кого мне доводилось видеть!
Проблема не в этом, огорченно простонал Мазой.
В характере Дзирта До'Урдена было нечто неуловимое, что действительно раздражало молодого Ган'етта. Он не мог сказать, что именно, потому, что никогда не встречал такой черты ни у одного темного эльфа, и потому еще, что это
было несвойственно ему самому. Мазоя, как и многих других студентов и учителей, беспокоило, что Дзирт преуспевал во всех военных искусствах, которые особенно ценились у эльфов-дровов, но при этом оставался совершенно бесстрастным. Ему не пришлось платить той цены, которую платили другие дети дровов задолго до поступления в Академию.
После нескольких минут бесплодных размышлений Мазой сказал:
Неважно. В свое время я больше узнаю о молодом До'Урдене.