Разговоры о прошлом не доставляли мне удовольствие, но Катерине я не мог отказать. Сам признался и обещал быть честным. Пришлось рассказать о том, как, поругавшись с приятелем, разозлившись, я неосознанно начал тянуть его силу и тем самым едва не убил. Вряд ли сумел бы не остановиться, не вмешайся мать. Ругать, к моему удивлению, не стала. Расспросила обо всем подробно и сообщила, что чародейская сила мне, должно быть, досталась от ее бабки. Каким-то чудом нашла для меня учителя, который учил меня контролировать себя и скрывать способности. В ту пору я почти ненавидел и наставника, что заставлял меня корпеть над книгами вместо того, чтобы отпустить играть с другими мальчишками; и мать, что поведала мне правду о моем происхождении, но ни разу не поинтересовалась, чего хотел ее сын; и свои способности, из-за которых я все больше отдалялся от друзей.
Свой дар я уже тогда именовал проклятием, но самое страшное испытание ждало меня впереди.
Володя, не нужно, остановила меня Катя. Если вам тяжело говорить, не мучьте себя.
Тяжело, признался жене. Вы первый человек, кому я рассказываю об этом. Если вам неприятно
Нет, я лишь не хочу, чтобы вы страдали. Но вы правы: иногда нужно выговориться, чтобы освободиться от груза прошлого. Продолжайте, пожалуйста!
Дальше Мать родила девочку, нежеланного ребенка, который не прожил и нескольких часов. Она едва не обезумела от горя, только тогда осознав, кого потеряла. Потребовала, чтобы я снова применил силу. Родители были безутешны, так что я не смог отказать, произнес и замолчал на какое-то время. Воспоминания о том дне, о крошечной девочке, которую я пытался спасти, до сих пор преследовали меня. Как наяву видел безутешную мать, которая прижимала к груди свое дитя и кричала раненым зверем; отца, сурового молчаливого мужчину, что не произнес ни слова. Закрыв лицо руками, он опустился на пол и плакал. Следуя подсказкам матери, я попытался притянуть душу сестры так же, как тянул силу из живых людей. Жаль, что смерть обмануть нельзя. Душа, запертая в мертвом теле, билась птицей в клетке. Я не стал держать ее, да и не смог бы. Не хватило ни сил, ни знаний. Мать не простила меня, хоть и не обвиняла открыто, отдалилась, будто я перестал для нее существовать. Отец с горя начал пить, пока одной зимней ночью не замерз, не дойдя сотни шагов до дома.
Мне тогда только исполнилось пятнадцать, а я уже ощущал себя стариком, потерявшим смысл в жизни. Боль потери оказалась слишком велика. Я бросил учиться, целыми днями слонялся по улице, пропадал в лесу. Я не искал смерти. В тишине и одиночестве пытался понять, для чего мне была дана сила, если она приносила только мучения. В один из таких дней мать призналась, что Дмитрий Иванович был мне отчимом, хоть и воспитал как родного. В ту пору я решил, что таким странным способом она пыталась облегчить мои страдания. К сожалению, она не солгала. В том, что ее слова были
правдой, я вскоре убедился. В тот день я впервые встретился со своим настоящим отцом.
Глава 23 В которой продолжаются откровенные разговоры
Чай был выпит. Пирожные остались нетронутыми. За окном смеркалось. Один за другим зажигались фонари вдоль улицы.
Я сходила за подсвечником, поменяла свечи на новые. Запалила крошечные фитили. Теплый желтый свет разогнал темноту, заставил отступить суеверный страх перед ней, загнал пугающие мысли в самые отдаленные уголки души.
Села рядом с мужем, взяла его за руку, желая хоть немного поддержать. Он как-то странно посмотрел на меня, но руки не отнял, напротив, накрыл широкой теплой ладонью.
Что теперь скажете, Катя?
Как же он волновался, когда задавал мне этот вопрос. Ждал мой ответ как приговор, и я не стала тянуть.
Скажу, что не услышала ничего из того, за что можно испытывать стыд. Вы были ребенком. На ваши плечи легла огромная ответственность, а поддержки вы не получили. Не вините себя, Володя. Мы не боги. Есть вещи, над которыми мы не властны.
Наверно, вы правы, но в ту пору я полагал иначе.
Владимир вновь замолчал, погрузившись в воспоминания. Я думала, что на этом откровения закончатся, но, видимо, ему и правда нужно было выговориться. Он не жаловался, но я понимала, что после смерти отчима им с матерью пришлось нелегко. Женщина не работала. Пока был жив муж, занималась домом. Других источников дохода, кроме тех денег, что зарабатывал Дмитрий Иванович, у семьи не было.
Мать добилась того, что месяц спустя меня приняли в Залесскую школу, чтобы научить использовать силу. На одном из испытаний присутствовал мой настоящий отец. Я бы ни за что не догадался об этом, если бы после мать не указала мне на него рукой. По иронии судьбы его тоже звали Дмитрием, как и моего отчима. От последнего я получил не только имя, но и заботу, защиту, пример того, как следует относиться к другим людям все то, что должен дать мужчина своему ребенку. Подозреваю, что без протекции меня вряд ли приняли бы. Мучимый этой мыслью, я не желал задерживаться здесь ни мгновения, слишком гордым был, но школа давала своим учащимся крышу над головой, питание и даже небольшую стипендию. Я рассудил, что без меня матери будет проще и, скрепя сердце, остался.