Все были тут, заметил Род, слушая, как герольд зачитывает их имена со свитка все, кроме королевы, Катарины Плантагенет.
Рядом с каждым из Великих Лордов сидел тощий, жилистый, сморщенный человечек, старичок, у каждого было почти истощенное лицо с горящими голубыми глазами и несколькими прядями волос, гладко зачесанных по кожистому черепу. Советники? гадал Род. Странно, что все они выглядят настолько схожими
Все сидели в массивных, изукрашенных резьбой креслах из темного дерева. Более крупное позолоченное кресло стояло пустым в восточной вершине стола.
Зарокотал барабан, заиграла труба, и лорды с советниками поднялись на ноги.
Огромные двойные створки восточной двери широко распахнулись, и в палату вошла Катарина.
Род стоял на посту у западной двери, у него был превосходный обзор, да такой, что вызвал у него перебои в сердце.
Облако серебристых волос вокруг изящно изваянного недовольного лица; большие голубые глаза и розовые губы; стройное детское тело с набухающими грудями и кошачьими бедрами под облегающим шелком, прижимаемым к ней еще туже широким ремнем пояса в виде буквы «Y» от бедер до пола.
Она села в пустующее кресло, положив руки на подлокотники, жестко выпрямив спину, прислонившись к позолоченному дереву.
Бром О'Берин вскочил на табурет справа от нее. Прямо напротив королевы в западной точке стола сидел герцог Логайр. Его советник нагнулся поближе, что-то шепча. Герцог нетерпеливым жестом велел ему заткнуться.
Бром О'Берин кивнул герольду.
Великий Совет королевы открыт, провозгласил герольд. Высокие и великие страны Грамарий собрались. Пусть все среди них, кто добивается восстановления справедливости, подадут сейчас прошение королеве в присутствии равных себе.
Комната наполнилась молчанием.
Герцог Бурбон неловко зашевелился и откашлялся.
Голова Брома повернулась к нему:
Милорд Бурбон, прогрохотал он. Вы будете обращаться к королеве?
Герцог медленно поднялся. Камзол его был украшен гербом лилии, но волосы и усы были белокурыми.
Ваше Величество. Герцог степенно поклонился королеве. И братья мои, лорды. Он кивнул головой столу вообще, затем поднял подбородок, выпрямил плечи. Я должен протестовать, прорычал он.
Катарина накренила спину так, что производила впечатление смотрящей на высокого вельможу сверху вниз.
Против чего вы должны протестовать, милорд?
Герцог Бурбон опустил взгляд на ореховую поверхность стола.
Со времен наших предков, прибывших сюда из-за звезд, крестьяне были подданными своих лордов, а лорды были подданными Великих Лордов. Великие Лорды, в свою очередь, были подданными короля королевы, поправился он с легким поклоном Катарине.
Губы ее сжались в тугую тонкую строчку, но она проявила выдержку и пренебрегла этим фактом неуважения.
Сие,
резюмировал герцог, естественный порядок человечества, дабы каждый человек был подданным человека выше его, дабы правосудие и порядок были заботой лорда; в пределах своего домена он есть и должен быть законом, подчиненным, конечно, королеве.
Снова вежливый кивок Катарине, и снова она стерпела неуважение, но руки ее крепко стиснули подлокотники кресла, так что побелели костяшки пальцев.
И все же ныне Ваше Величество ниспровергает этот великий и длительный порядок и определяет нам судей, назначенных вами справлять правосудие в наших доменах, вопреки мудрости вашего отца, благородная королева, и его отца допрежь его, и всех ваших предков с начала рода вашего. Если мне дозволительно говорить прямо, я нахожу это почти насмешкой над нашими предками, великими и благородными, и, говоря лично за себя, я не могу потерпеть этого вашего мужлана-подчиненного, который думает помыкать мною в моем собственном доме!
Он закончил речь почти криком, пылая побагровевшим лицом на королеву.
Вы кончили? спросила Катарина тоном, который она хранила в леднике именно для такого случая.
Герцог Бурбон медленно склонил голову:
Да, и сел.
Катарина на миг закрыла глаза, потом посмотрела на Брома О'Берина и едва заметно кивнула.
Бром встал.
Кто-нибудь выскажется в поддержку милорда Бурбона?
На ноги поднялся молодой человек с огненно-рыжими волосами.
Я согласен со всем, что сказал милорд Бурбон. Более того, я добавлю, что королеве было бы не худо обдумать возможность продажности назначенных ею судей; ибо человека, не имеющего ни земель, ни средств, ни родового имени, честь коего надо поддерживать, можно будет легко искусить торговать своим правосудием.
Если они сделают это, отрезала Катарина, то будут повешены на самой высокой виселице, и люди, которым они учинили несправедливость, послужат им палачами.
Она хранила молчание ровно три вздоха, сцепившись глазами с вельможей; затем Бром О'Берин прорычал:
Выражаем нашу благодарность герцогу Савойскому.
Молодой человек поклонился и сел.
Кто еще выскажется в пользу милордов Бурбона и Савойского?
Один за другим остальные десять лордов поддержали герцога Бурбона. Великий Совет королевы был единогласно против нее.
С миг Катарина держала глаза закрытыми, плотно сжав губы. Открыв их, она обвела стол пылающим взглядом.
Я глубоко огорчена, милорды, находя всех вас столь сильно противящимися королевскому правосудию. Она подарила им натянутую улыбку. Благодарю вас за ваш честный совет. И все же я не отступлю от своего намерения, мои судьи останутся в ваших владениях.