Черный хрустальный кубок, который видит только тот, кто отмечен проклятием. Каждый день он медленно пустеет, постоянно испаряя около трёх процентов Живы. И если запас упадёт до нуля, я умру. Окончательно и бесповоротно.
Я прикрыл глаза на секунду, концентрируясь. Перед внутренним взором возник знакомый образ: гранёный кубок из полированного обсидиана. Серебристая субстанция заполняла его примерно на четверть. Остаток от спасённой позавчера кошки какого-то торговца, угодившей в капкан.
Двадцать три процента.
Первую неделю я был уверен, что смогу обмануть систему. И искал лазейку. Я пробовал всё.
Ходил по темным проулкам, привлекая к себе внимание разных отморозков. И в первый же день меня попытались ограбить.
Благо предыдущий хозяин этого тела держал себя в приличной физической форме, видимо, компенсируя умственные способности спортом. Я без труда сломал нападавшим руки, а потом, в качестве эксперимента, сам же их и вылечил.
Сосуд остался пуст. Проклятие было хитрее. Нанесённые мной увечья не считались.
Тогда я попробовал иначе. Платил бродягам за фальшивую благодарность без толку. Проклятие считывало не слова и не действия. Оно питалось только истинными, неподдельными эмоциями.
Только искренняя благодарность за спасённую жизнь может наполнить этот чёртов кубок. И чем сильнее была угроза смерти, тем щедрее была награда.
Я, повелитель смерти, стал заложником чужой благодарности.
Абсурд, достойный пера сумасшедшего драматурга. И вот теперь я иду по коридору больницы, получив очередной отказ, а мой запас топлива для существования на критически низкой отметке.
Двадцать три процента. Мало. Очень мало.
С этими мыслями я дошёл до стеклянных дверей выхода. Они разъехались передо мной, и в лицо ударил свежий воздух, смешанный с запахом выхлопных газов и назревающей паники.
Прямо к парадному входу нагло подкатил черный представительский седан с мигалками. Дверь открылась. Пожилой мужчина в дорогом костюме сделал шаг на асфальт и тут же рухнул, как подкошенный. Без звука, без предупреждения. Просто упал.
Из машины тут же выскочила молодая женщина в строгом деловом платье. Она бросилась к нему.
Папа! Помогите, кто-нибудь! её крик был отчаянным.
Сначала сбежались зеваки. Просто прохожие, остановившиеся поглазеть на чужое горе. Стандартная реакция.
Потом шум привлек внимание персонала. Двери клиники распахнулись, и на крыльцо выбежали двое лекарей в белых халатах.
Увидев происходящее, они бросились на помощь, но эта помощь вылилась в беспомощную суету.
Магический откат! Срочно нужен диагност! бросил один из них.
Какой откат, у него инсульт! начал спорить второй.
Я смотрел на эту сцену без малейшего удивления. Суета. Бесполезные крики. Типичные людишки, столкнувшиеся с чем-то, что не вписывается в их уютные протоколы.
А я стоял и смотрел на умирающего старика. Мой мозг работал с холодным расчётом.
Двадцать три процента. Семь дней спокойной жизни, может, восемь, если повезёт Если я сейчас использую силу для его спасения, это отнимет процентов пять минимум, а то и все десять.
Но старик практически труп. Это хорошо.
Чем ближе пациент к концу, тем больше благодарности, тем щедрее награда. Если повезёт, получу пятнадцать, а то и все двадцать процентов чистой прибыли. Риск оправдан.
Решение было принято. Я перестал быть наблюдателем и стал действовать.
Одним движением растолкал окруживших старика зевак. Я не просил их разойтись. Просто шёл вперёд, и они сами расступались, как вода перед носом корабля.
Некоторые недовольно загомонили, но, наткнувшись на мой взгляд, почему-то осеклись и попятились.
Я опустился на одно колено рядом с телом.
Назад! Все назад! Дайте ему воздуха! мой голос прозвучал
твёрдо и властно.
Лекари из клиники обернулись, готовые возмутиться, но тоже замолчали. Есть вещи, которые не скрыть за одеждой бастарда. Врождённое право приказывать.
Я закрыл глаза, и мир мгновенно изменился. Пропали цвета, звуки стали глухими.
Мои старые некромантские силы, оттачиваемые десятилетиями разборки тел по косточкам, наложились на базовые знания и способности лекаря этого мира. Сама некромантия в этом теле была почти на нуле, слишком слаб сосуд, но диагностика
О, диагностика работала безупречно. Куда лучше, чем у других лекарей, работу которых мне доводилось наблюдать.
Мир потерял краски, превратившись в подобие полупрозрачного рентгеновского снимка. Я видел кости, органы, кровеносную систему И я нашёл проблему.
Прямо в коронарной артерии, питающей сердце, застрял тромб. Крошечный, но смертельный сгусток, перекрывший доступ крови. Сердечная мышца уже начинала отмирать от кислородного голодания.
Идиоты. Один кричит про магический откат, второй про инсульт, но ни один не видит простейшую причину. А я видел её так же ясно, как видел бы трещину на черепе, лежащем на моем старом лабораторном столе. Ещё минута и его заберет сама смерть.
Я открыл глаза. Мир вернул себе краски, но я уже знал, что делать.
Рука по привычке дернулась, чтобы черпнуть холодную и послушную некромантскую силу. Я одернул себя. Нет, не оттуда. Здесь это сработает слишком грубо, оставит следы. Для такой тонкой работы нужен другой инструмент. Совсем мне непривычный.