Ал перестал улыбаться,
вздернул высокомерно подбородок и посмотрел на меня с вызовом:
Ты меня шантажируешь?
Я брошу тебя нахрен со всеми твоими планами. Будешь искать себе другого кардиохирурга-оборотня, который подпишет с тобой договор в обмен на надежду спасти кого-то
Я не виноват, что она умерла.
Я не обвиняю тебя в этом.
Я дал тебе шанс спасти свою женщину.
Я бы купил у тебя этот шанс.
Ты и купил. А теперь угрожаешь мне разрывом контракта из-за нее? И он указал взглядом на двери.
Ты правда не понимаешь, почему? Так быстро забыл клятвы, которые мы давали в медицинском?
Эти клятвы принадлежат людям.
Ты пускаешь людей в расход, не моргнув и глазом. Ради денег.
Не только я! повысил он голос. Весь наш мир пускает людей в расход! Что ты ликвидационные отделы не наставляешь на путь праведный?!
Они меня не нанимали. А вот ты из них сделал поставщиков органов.
Ты бежишь от реальности, Яр. А она вот такая, и он повел рукой в сторону окна. Везде. Даже в Канаде. Но, конечно, если спрятаться в раковине, прикинуться человеком и спасать сирых и убогих людей, кажется, что ты во всем этом не участвуешь.
У тебя всегда есть выбор, на чьей стороне работать, процедил я. Я свой сделал. Надеюсь, ты меня услышал.
Она тебе нравится, Ярослав, усмехнулся Ал. Я тебе дал шанс. Иди и действуй.
Вы со Львом пари что-ли заключили, кто быстрее меня выведет из себя идиотскими шутками?
А это идея.
Пошел ты.
Я развернулся, не став досматривать довольный оскал на его роже, и вышел за двери.
Рыжая Моль ждала у противоположной стены, делая вид, что занята чем-то в мобильном.
Пошли, бросил ей раздраженно.
Она последовала за мной без вопросов.
Не надумала ничего умного? поинтересовался я, заходя за ней в лифт.
Вы о чем? дерзко глянула она на меня, только я видел Алан ее хорошо напугал сегодня.
О моем вчерашнем предложении.
У меня сегодня создалось впечатление, что для него уже поздно, вдруг глухо призналась она.
Не поздно. Я посмотрел на нее в упор и нажал кнопку остановки движения лифта. Последний шанс.
Она испуганно захлопала глазами, отступая от меня к стенке, и я уже подумал, что проблема решена, когда вдруг услышал тихое:
Нет. И чтобы я точно понял ее правильно, Моль замотала головой.
Дура! вырвалось у меня, и я шагнул к ней. Ты сегодня ничего не поняла?! Ты видела клинику? Никаких идей не возникло, кто и на каких условиях тут работает?!
Я не принимаю ваше предложение, отрезала она.
Ты думаешь, что сможешь со мной работать? вкрадчиво потребовал я, наплевав на ее личное пространство. Она вжалась в стенку, а я едва не придавил ее собой, пытаясь раздавить психологически. Не лезь сюда. Ты не сможешь, не выдержишь нагрузки! Будешь выть у меня от собственной никчемности и страха каждый день, но шанса забыть обо всем уже не будет!
Когда мои слова отзвучали в тесном пространстве, его затопило такой звенящей тишиной, что время остановилось. Моль смотрела на меня, я не нее. И все, что я слышал сейчас ее. Стук ее сердца, частое дыхание и запах, от которого быстро пересыхало во рту.
Мой ответ «нет», четко заявила она. Надеюсь, четвертый раз повторять не нужно?
Мир спустился с паузы. Я выпрямился, посмотрев на нее сверху, и ударил по кнопке не глядя. Лифт ожил, а Моль поджала губы и отвела взгляд. В голове звенела пронзительная пустота, а вот в груди горячей волной бил адреналин.
Какая же ты дура, Моль!
12
Створки лифта открылись в хирургическом отделении, и я вышел в коридор. Моль выпорхнула следом и зашелестела халатом позади.
Мне за вами бежать?
Можешь ползти, мне плевать.
Господин Азизов обещал, что введет меня в курс операций сегодня!..
Я остановился так резко, что она не успела затормозить и влетела мне в грудь с широко распахнутыми глазами.
Ты мой ассистент. Азизову все равно, в курсе ты или нет. Пользуясь случаем, я заглянул в ее глаза. Те оказались бледно-зелеными,выцветшими. Но я хорошо знал, что они становятся изумрудными, стоит их обладательнице расплакаться.
Моль вздохнула:
Кто знает, может, он бы и ввел Она нахмурилась и отшатнулась.
Можешь вернуться и узнать, мстительно прорычал я. Может и введет.
Да в чем ваша проблема?! вдруг вскричала она. Проверьте меня на деле! Позвольте
действовать! Вы же видели мой послужной! Я докажу, что могу с вами работать в операционной! Только запала у нее снова не хватило надолго. Моль нервно сглотнула и понизила голос: Я не умею вот в этом всем разбираться! Вы, Лев Давидович, Алан Азизов Вы будто играетесь тут чужими судьбами.
Правильно, согласился я холодно. Четко она ухватила суть. Именно, что играемся. Ты ни черта не умеешь.
Я развернулся и направился в кабинет. Моль понеслась следом.
Сегодня у нас пересадка сердца семнадцатилетнему парню, влетел я в двери и направился к столу. Сердце доставят через час. А значит, что я уже опаздываю, бегая за тобой к Азизову!
Что с сердцем пациента? не придала она значения моим упрекам.
Износ клапана. Я протянул ей планшет с данными и с интересом принялся наблюдать за тем, как она читает карту.
Странная. Внешность странная. Ресницы светло-рыжие, тонкая кожа, через которую видно бьющуюся на виске венку. Она прозрачная вся. Отсюда и впечатление, что на нее больно смотреть как на солнечный зайчик, бьющий в глаза. Когда привык считывать пациентов по внешним признакам, эта ее доступность для понимания режет взгляд. И это раздражает.