Я хочу обратиться к непоколебимым традициям тохаров, принятых короной Российской империи в полном объёме, ответил я, вспоминая, как нашёл свод этих законов где-то возле отвесного сортира на Стене, и предназначен он был совсем не для чтения. И указать на то, что девушка до восемнадцати лет не может находится без присмотра родственников в каком-либо общественном месте, будь это образовательное учреждение или любое другое заведение.
Я цитировал по памяти, поэтому наверняка наврал. Но это было не важно, потому что подобное правило действительно было в своде традиций тохаров, только вот не действовало уже лет двести, как минимум.
Правая бровь императрицы взлетела на лоб, выказывая удивление монаршей особы сказанному мной.
Это же дикость, сказала, наконец, она. Я понимаю, что традиции необходимо чтить, но не эти же, покрытые седым мхом.
Ваше Императорское Величество, я даже склонил голову, показывая, что якобы уважаю её мнение. Безмерно с вами согласен, но ничего не могу сделать, учитывая, что моя семья чтит кодекс тохаров и не считает возможным отклониться от него ни на йоту. В связи с этим Аделаида фон Аден будет находиться либо на домашнем обучении, либо, если изыщется возможность, в одном учебном заведении со мной.
Именно с вами? удивилась Екатерина Алексеевна. Почему?
Мои отец и брат военнообязанные, поэтому в любой момент могут отлучиться из дома, ответил я, оглянувшись на своих, которые затаили дыхание, не понимая, какая муха меня укусила. Поэтому за сестрой должен присматривать я. Но хоть мы и понимаем, что милость императрицы безгранична, рассчитывать на рекомендацию двух Аденов в Военную Академию Магии не имеем права. В связи с этим от обучения в академии вынуждены отказаться.
Краем глаза я видел, как дёрнулась сестра. На её лице был написан ужас. Буквально за несколько минут её постигла великая радость, и тут же грандиозное разочарование. Вызванное к тому же любимым братом.
Но мать крепко сжала её ладонь так, что у Ады кровь отлила от лица, и сестра прикусила губу.
Отец с братом, уверен, просто хотели меня прибить. Если кто-то и понимал, что и для чего я делаю, то только мать. Но точно не на сто процентов. Потому что полностью даже я не понимал, что именно делаю. В голове была лишь одна цель защитить свою семью любыми путями.
Императрица была в гневе. Это можно было увидеть невооружённым глазом по пунцовым пятнам, проступившим из-под слоя пудры на её лице. Но при всём том Екатерина Алексеевна, к её чести, продолжала держать марку и улыбалась. Хотя доброй эту улыбку назвать было нельзя. И напоминала она больше всего оскал.
А вот Ермолов даже не пытался скрывать своё отношение ко мне. На его лице застыла гримаса отвращения, и даже губы подёргивались. Я знал, что, если бы этот генерал мог, обязательно приказал бы сослать меня на Стену. Погоди, тебе это ещё предстоит! Но вряд ли удастся.
Я обернулся ещё раз взглянуть на мать и увидел, что та подбадривающе мне улыбается. И правда, поняла, что я не со зла рушу надежды собственной сестры.
Что ж, мы действительно чтим традиции всех народов, населяющих Российскую империю, Екатерина Алексеевна тем временем пришла в себя, а я решил, что нужно быть с ней осторожнее, так как она умеет держать удар. И потому повелеваем устроить Аделаиду фон Аден в личные ученицы к декану факультета зельеварения, чтобы она могла находиться под присмотром своего брата Виктора фон Адена, императрица глянула на удивлённую Гориславу. У девочки не проснулся ещё дар, не так ли?
Ещё нет, ответила мать, хлопая глазами от внезапной смены происходящего. Пока не проснулся.
Это ничего, монаршая особа вдруг стала говорить ласковым тоном, который так не подходил к выражению её глаз, для этого есть целый год, по истечении которого можно будет поступить на более престижный факультет. А там, глядишь, и передумаете насчёт института. Там очень хорошо, гарантирую.
На эти слова ни я, ни кто-либо ещё из нашей семьи перечить не стал. Мы низко поклонились императрице и постарались занять самые дальние места от трона. Однако это не сильно помогло нам избежать внимания в продолжение всего оставшегося вечера.
Правда, для меня весь дальнейший приём прошёл, как в тумане. Я практически ни на что не реагировал, лишь изредка ловил на себе взгляды императрицы, Ермолова и Голицына. Я всё-таки умудрился нажить себе влиятельных врагов, хотя совершенно не ставил себе такой цели.
Вечером на служебной квартире
отец и мать устроили разбор полётов. Конечно же, больше всего их интересовали мой демарш и его причины. Сестра и вовсе отказывалась со мной разговаривать, а сидела на другом конце стола и дулась.
И что это было? поинтересовался отец, который явно устал от приёма да ещё и перенервничал после моего выступления.
И даже не пил всё последующее время приёма. Справлялся со стрессом, как мог.
Я говорил, что мы получим титул? я прекрасно понимал, что чувствуют мои родные, но объяснить подробно, что к чему, не мог.
Говорил, согласился со мной отец и пристально посмотрел в глаза. И ещё кое-что говорил.
Вот именно, отпил чай, который заварила мать по одному из своих древних рецептов. Этим и обусловлены мои действия.