На крыльце меня ждал тот самый мужичок, нервно наминая в вспотевших ладонях кепку восьмиклинку в мелкую черно серую клетку.
Матвей Александрович, вы меня так в гроб сведёте! Мне же Аристарх Прохорович наказал, чтобы я к нему сразу же бежал, как только вы в себя придете! Вот так прям и сказал: «Гаврила! Чтоб у меня быстрее пули был, как только Матвей проснётся!» А как я ему доложусь о вас, когда вы носитесь по всему поместью как ураган! Вы же три дня назад в обморок свалились от того, что до храма дошли! Нельзя вам ещё перенапрягаться. Никак нельзя! Ну как же
Гаврила! Я прервал эту тираду словесного водопада на меня (ну хоть имя узнал, и то радость!) Хватит зудеть, как комар над ухом. Хотел бы деду доложить, так уже бы порог его покоев обивал! Сам прекрасно знаешь, что Аристарх Прохорович проснется через я посмотрел на огромные часы в прихожей усадьбы, стрелки которых были видны даже со входа, через полтора часа, вот тогда и доложишься, можешь и про утреннюю разминку поведать. А перед дедом я сам отвечу, чай не маленький. Тоже мне нянька нашлась
Я уже развернулся и двинулся к входу в поместье, но Гаврила не унимался:
Да зачем так убиваться-то Не сдавался он.
Я остановился и повернул лишь голову, глядя на Гаврилу одним глазом, ответил:
Пора наверстывать упущенное. Коль раньше о себе не позаботился, будем добиваться всего ударными темпами. Как говорили латиняне «Amat victoria curam», что в переводе значит «Победа любит старание». Я сейчас умоюсь и отправлюсь в библиотеку, завтрак и обед прикажи подать туда. Если Аристарх Прохорович изволит меня видеть сегодня, то пришли
за мной или сам приходи и позови, вопросы будут?
А вечером?
А вечером, мой друг Гаврила, я думаю, меня заберет в своё царство его величество Морфей. Иначе завтра я так рано не смогу встать
Я повернулся и вошел в поместье, махнув Гавриле рукой на прощание. На моем лице гуляла странная улыбка, а Гаврила так и стоял с удивленным выражением на лице, пока я не поднялся по лестнице на второй этаж.
* * *
Разговор с князем не состоялся в этот день. И на следующий тоже. Единственное, что ждало меня на следующий день ноющая боль по всему телу. Оно просто говорило мне: «Жить лениво прекрасно, мы прекрасно же жили, хозяин, ну на кой оно нам надо», но телу так просто не объяснишь, что теперь хозяин новый, а как известно по старой поговорке «Новая метла по-новому метёт». Дорогой родственник отправился вновь в Новосибирск, как сказал Гаврила, который следовал за мной просто по пятам, вернётся глава рода только через неделю. Я же всю неделю посвятил библиотеке и спорту. Тело выло, ныло, но я каждое утро заставлял его вставать и заниматься своим физическим воспитанием. Пересмотрел питание (ну, хоть диетология не мой профиль, но я всё же врач, и основы худо-бедно помню), чем очень удивил Марфу Петровну, о которой говорил Гаврила, когда я впервые его увидел.
Марфа Петровна оказалось грузной женщиной в возрасте глубоко за пятьдесят, прекрасно отбивающая фарш перед приготовлением своих фирменных котлет «по-сибирски» и мешающая тесто по русские народные песни собственного исполнения. При всей её внешности я никак не мог привыкнуть к её голосу. Открытое звонкое звучание меццо-сопрано на долгом выдохе создавало ощущение, что поёт молодая эстрадная артистка, но ни как не женщина, у которой уже седина в волосах, и при этом она не стоит на месте, а, к примеру, тесто отбивает о дубовую столешницу на кухне.
Вот и сейчас пробегая вокруг усадьбы, я слышал, как раздаются глухие ритмичные удары из-за приоткрытого окна и слова песни:
Кострома. Кострома,
Ты за что любишь Купалу?
А я за то люблю Купалу,
Что головушка кудрява,
Что головушка кудрява,
А бородушка кучерява,
Что головушка кудрява,
А бородушка кучерява,
Кудри вьются до венца,
Люблю Купалу молодца!..
Эх, не готовила бы так вкусно, точно бы деда уговорил её в театр на пробы отвести
Я закончил свои три километра и продолжил тренировку у качелей Софьи. Вновь подтягивания, отжимания, скручивания и приседания.
Отдохнув минуту, я поднялся и отправился в усадьбу. Душ, завтрак, библиотека пока мне никто не мешает и особо не задевает, нужно пользоваться доступным временем. Почти всё свободное время за прошедшие девять дней я провел в библиотеке. Всё-таки, в этом мире не было ни кардинального принятия христианства, как абсолютной религии, здесь не было привычной для меня революции, Великой Отечественной Войны, девятое и первое мая здесь были просто днями в календаре. Зато были другие даты и события. И если память Матвея помнила хотя бы даты, то истории их возникновения в большинстве своём молодого человека не интересовали. Ну а мне было о-о-очень интересно.
Быстро приняв душ и сбежав в столовую на первом этаже, я прошел в кухню, где Марфа Петровна уже исполняла другую песню.
Доброе утро, Марфа Петровна! Я улыбался во все тридцать два белоснежных зуба.
Доброе утро, Матвеюшка, только рано ты сегодня вновь. Так совсем себя загоняешь, конь ты мой ретивый. А как сляжешь от слабости со своими побутками ранними? Улыбнулась «добрая версия домомучительницы Фрекен Бок».