на играх девушки носят, кроме гранатурников и штофников, еще коро́теньки и повя́зки. Коро́тенька свободная, без талии кофта, прикрывающая сверху юбку, сделанная из хазы или парчи и ниспадающая без заломов; коротеньки бывают двух родов: светлые и темные; первые употребляются во время дневных игр, а вторые вечерних. Повя́зка головной убор в роде камилавки, без дна, составленный из двух горизонтальных полос хазы и застегивающийся или зашивающийся сзади при надевании на голову; на нижней полосе хазы имеется спереди жестяная прямоугольная полоска, унизанная бисером или жемчугом. Интересно поглядеть на девушек, важно сидящих и ходящих в этих одеяниях во время игр; это точно священники в облачениях или древние бояре .
Кое-кто из населения помнит предания о чуди и новгородцах и объясняет ими названия своих деревень и урочищ . Так, например, подле д. Чаколы есть д. Городец; с одной стороны ее большой крутой обрыв в реку, с двух других сторон также большие крутые обрывы и только с четвертой стороны нет обрывов. Про этот Городец рассказывают, что новгородцы, убежав из Новгорода от Ивана IV, прятались от него здесь. На берегу р. Пинеги у д. Айновой Горы против дд. Кевролы и Лохты, лежащих на другом берегу, находится выдающийся в реку высокий мыс, на котором теперь стоит часовня. Он называется Городком. Рассказывают, что когда русские двигались сюда снизу по р. Пинеге и вытесняли чудь, то она перешла на другой берег реки, окопалась на этом мысу и перестреливалась с русскими, находившимися на кеврольском берегу. Крестьяне еще хорошо помнят то время, когда г. Пинеги не было, а городом была Кеврола , представляющая теперь ряд деревень, как ими прежде правили воеводы, и рассказывают даже, из каких двух рек, отличающихся чистой светлой водой, для них возили воду. В одном из верхних околков д. Немнюги, в нескольких верстах ниже Кевролы на том же берегу р. Пинеги, один крестьянин показывал мне писанные скорописью XVII века столбцы, которые содержат решения кеврольских властей и которые он тщательно бережет .
Здешний народ еще очень легковерен, в особенности женщины. Еще прибегают к лечению наговорами, верят, что можно испортить человека, напустить на него кликушество (правда, женщины здесь довольно часто во время разговора начинают выкрикивать бессвязные фразы или ругань). Есть крестьяне и крестьянки, которые занимаются порчей и лечением. Женщины все страшатся второго пришествия; всякого человека, действия которого непонятны или необычны для них, они способны принимать за антихриста, как принимали за такового и меня, приводя в связь смущение мною народа (т. е. собирание старин) с китайской войной и считая оба эти явления предвестниками второго пришествия. Хотя такой сан возлагали на меня наравне с о. Иоанном Кронштадтским (на последнего этот сан возлагают здешние старообрядцы), однако следствием возложения его на мою личность было неоднократное запирание передо мной дверей изб, крещение меня и чтение надо мной одною старухою молитвы «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его», а один ненавистник поэзии чуть было не убил меня.
Большинство населения по р. Пинеге православное; изредка мне встречались старообрядцы; в верховьях р. Пинеги, как мне говорили, их много. В тех местах, где я был, крестьяне говорили, что раскол понемногу исчезает: старики вымирают, а молодые не идут в раскол, чему причиной являются увещания периодически навещающего деревни миссионера.
Так как простой народ обычно относится с недоверием к лицам, облеченным властью, и к их действиям, в особенности в глухих местах, то я во время своей поездки с одной стороны настойчиво избегал пользоваться (хотя и имел на то право) содействием местных представителей административной и духовной власти, мало интересующихся этнографическими материалами, а с другой стороны странствовал возможно проще и скромнее, выдавая себя за учителя, у которого лето свободно и который хочет составить для грамотных людей книгу с песнями-старинами. Поэтому, пользуясь по любезности г. губернатора, земскими лошадьми, на которых имеют право ездить только имущие власть лица, я обычно приказывал снимать колокольчик, этот знак на земском тракте официального положения едущего; в деревне обычно не обращался за справками к десятским, сотским и тому подобным лицам, если мне не указывали на них сами крестьяне как на лиц, могущих оказать мне помощь; ночевал по деревням не у официальных лиц, а где придется, хотя бы и не в совсем удобных для ночлега местах;