КЕРОГЛУ
АЛЫ-КИШИ
Каждое утро, едва занимался рассвет, Алы-киши гнал коней в поле, весь день пас их, а к ночи пригонял обратно в загон. В горах, на скалах и в долинах уже не было места, куда бы ни ступала его нога.
Как-то раз Алы-киши погнал табун к морю.
Кони паслись на берегу, а старик сидел в сторонке, прислонясь к камню. Только успела заняться заря, смотрит, вдруг из моря выходят два жеребца. Вышли они и ворвались в табун. Покрыли двух кобылиц и снова ушли в море. Столько лет пас Алы-киши табуны, а такого не видывал. Поспешно поднявшись, он пометил обеих кобылиц. Но о том, что произошло, никому ни слова!
Шли месяцы Алы-киши считал дни и ночи, не спуская глаз с тех двух кобылиц. Когда же пришло время, он не отходил от них, ждал пока они не ожеребились.
Жеребята росли-росли и стало в табуне двумя конями больше.
Однажды тогатский Хасан-паша приехал в гости к Гасан-хану. Гасан-хан торжественно принял пашу. За беседой паша сказал хану:
Гасан-хан, слышал я, есть у тебя славные, чистокровные кони. Подари мне двух жеребцов из своего табуна.
Гасан-хан, выразив полную готовность услужить гостю, призвал к себе Алы-киши.
Завтра не выгоняй табун в поле. Я выберу для паши двух коней.
Едва Гасан-хан произнес это, как Алы-киши вспомнил про жеребцов. Чтобы хан не ударил лицом в грязь перед пашой, он поднялся с зарей, поймал жеребцов, привязал их в загоне, а табун погнал в поле.
Вскоре Гасан-хан и паша пришли в загон. Посмотрел паша, видит, стоят на привязи два длинных, тощих жеребца, и понял, что их приберегли для него.
Усмехнулся паша и сказал:
Гасан-хан, мне говорили, что у тебя есть настоящие племенные кони. А это что? Таких невзрачных коняг у меня и самого найдется немало.
Слова паши стрелой пронзили Гасан-хана.
Глупый старик! закричал он, повернувшись к Алы-киши. Разве не сказал я тебе, чтобы ты не-выгонял табун, почему ты ослушался меня?
Да продлит аллах твои дни, хан! ответил Алы-киши. Я старый табунщик. Каждого коня в табуне знаю, как пальцы на своей руке. Ты не смотри, что жеребцы такие поджарые. Если не хочешь осрамиться отдай их паше.
Спокойные слова Алы-киши, уверенного в правоте своей, еще пуще разгневали хана, и он крикнул:
По всему свету идет слава о племенных конях из моих табунов. А ты показываешь паше этих чахлых коней и заставляешь меня краснеть!
Да продлит аллах твои дни, хан! сказал Алы-киши. Возвысить я хочу тебя перед пашой. Разве не известно тебе, что я знаю толк в конях? В твоих табунах лучше этих коней нет. Обойди хоть целый свет, лучше не сыщешь.
Разгневался Гасан-хан и сказал:
Знать ничего не знаю! Даю тебе час, ищи хоть на небе, хоть на земле, но подай сюда чистокровных коней, подобающих паше и достойных моего имени. Сейчас же иди, выбери и приведи.
Хан, прикажи тогда кому-нибудь другому выбрать коней для паши. Во всем табуне лучше этих нет. Моя рука не подымется выбрать худших и оставить лучших. Этого не позволит моя честь.
Рассвирепел хан. Призвал он палача и приказал обезглавить Алы-киши. Разгневался и паша. Дерзость Алы-киши рассердила и его. Он сказал:
Гасан-хан! Вижу твой табунщик высоко оценил этих коней. А, может быть, он и прав? Пусть же ценою каждого из этих жеребцов будет его собственный глаз.
Совет паши пришелся по душе Гасан-хану, и по его приказу палач выколол Алы-киши оба глаза.
Старик не проронил ни звука. Ни один стон не вырвался из его груди. Когда же палач сделал свое дело, Алы-киши поднялся и сказал:
Гасан-хан! Нет у человека ничего дороже глаз. Ты лишил меня их. Всю свою жизнь я отдал служению тебе, из кожи лез, постарел, поседел, а ты вот как отплатил за мою службу. По одному слову паши ослепил меня. Ну что ж Видно, так мне суждено. Но раз за жеребцов заплатил я своими глазами, будь хозяином своего слова, отдай их мне.
Гасан-хан приказал привязать поводья к рукам Алы-киши и прогнал его со двора.
Слепой Алы-киши, ведя на поводу коней, поплелся домой.
Весть о случившемся разнеслась по селу. Народ собрался к Алы-киши. Узнал обо всем и его сын, Ровшан.
Ровшан не уступал в силе и отваге Рустаму. Ему едва исполнилось лет пятнадцать-шестнадцать, о было в нем столько силы, что, ухвати он дерево за ветвь, вырвал бы с корнем, схвати быка за рога, поднял бы над головой.
Увидя отца, Ровшан спросил:
Что с тобой, отец? Скажи, кто сотворил с тобой такое?
Алы-киши рассказал сыну все, как было. Ровшан разъярился, словно тигр. Вскочил он с места и сказал:
Отец, твой сын отомстит за тебя. Посмотрим, как Гасан-хан устоит передо мной.
Алы-киши подозвал сына и усадил возле себя. Положив руку ему на плечо, он сказал:
Время мести еще не пришло, сынок. Придет пора, я сам скажу тебе. Теперь слушай внимательно. Глаза мои были выколоты из-за этих