Киваю конвою.
Приехали, господа! Благодарю за службу!
Кирасиры спешились, им тут же пригожие дворовые девки поднесли по чарке с дороги, а к нам уже спешила целая делегация мой управляющий Арцеулов и другие сопровождающие лица. В основном из дворни. Ивана Лаврентьевича Блюментроста я отпустил. Точнее поставил на мои медицинские проекты. Они куда ближе сельских дел престарелому архиятору.
Лине девки тут же поднесли на рушнике каравай и соль. Как и положено, Княжна отломила краешек каравая и, мокнув в солянку, изящно отправила маленький кусочек в рот. Благодарно кивнула.
Местные что-то пели и играли, даже медведя привели для экзотики, но меня уже приветствовал мой управляющий.
С приездом, Государь!
Жму руку здоровенному отставному офицеру-артиллеристу.
Здравствуй, Аристарх Модестович. Рад видеть тебя.
Он кивает.
Здравствуй, Пётр Фёдорович. Взаимно рад. Благополучно ли доехали?
Да, всё хорошо. Устали только за эти дни.
Понимаю. Банька готова.
Благодарю, оборачиваюсь к Лине, дорогая, позволь тебе представить управляющего дворцом и всем нашим тут хозяйством.
Тот перед Великой Княжной попытался валенками изобразить щелканье каблуками, ничего понятно не вышло, но Лина приветливо улыбнулась.
Офицер четко и выверено кивнул головой.
Ваше Высочество, разрешите отрекомендоваться. Майор артиллерии Арцеулов Аристарх Модестович. Имел честь быть представленным Петру Фёдоровичу в перерыве между штурмами крепости Гельсингфорс в сорок втором. Крепость мы тогда, с женихом вашим, взяли на бебут!
Усмехаюсь. Старый подхалим. Шучу. Он бравый и умный вояка. А бебут это моя укороченная пехотная полусабля, выручавшая меня не раз. И в ночном лесу от стаи волков, и под стенами Гельсингфорса во время крайней войны со шведами.
Киваю.
А ещё, дорогая, Аристарх Модестович наш сосед, у него деревня недалеко от Ново-Преображенского и большой любитель шахмат. Так что рекомендую.
Лина улыбнулась и протянула руку для поцелуя. А она это делает вне высшего света не так часто.
Рада познакомитса.
Управляющий галантно поцеловал руку Великой Княжны и будущей Хозяйки.
Это честь для меня, Ваше Высочество.
Кивок.
Для вас просто Екатерина Алексеевна.
Благодарю,
Екатерина Алексеевна.
На русском Лина говорила всё ИСЧО слабенько, писала ещё хуже, гессенский акцент никуда не делся, она старалась, учила язык и произношение. Здороваться ей приходилось часто, потому, при знакомствах, она говорила по-русски. Но, она ничуть не стеснялась говорить на родном немецком в сложных ситуациях.
Я не возражал особо. Со временем научится. Времени у нас вагон.
Времена французского для русской аристократии ещё не пришли. А может, и не придут. Пока обойдёмся немецким. Высший свет и многие офицеры владели им, в той или иной степени. Вплоть до, как шутили в моём будущем: «Говорить не могу, читаю со словарём». Да и много сейчас тут немцев со шведами.
А потом и Лину в части русского языка подтянем, и остальных в чувство приведём.
Мне торопиться некуда. Впереди лет двадцать. Матушка со своим обмороком в дороге, напугала, конечно, но, слава Богу, вроде обошлось. Не праздна Матушка. А тут ещё поставленной мною печью Её возок перетопили. Довезли до Всехсвятского, отдохнула Государыня немного, и въехала в Москву под Рождество. Даже Царские часы и Божественную Литургию отстояла. А то, честно сказать, я уже испугался, что она решила досрочно Богу представиться и Корону свою на меня сбросить. Нет-нет, Матушка. Живи долго и счастливо. У меня и так дел хватает, и без интриг Двора, и без происков иных держав.
Так что, Боже, Царицу храни!
Тем более что угроза заговора и переворота никуда не делась. Сидим, как на пороховой бочке. Матушка тасует туда-сюда чиновников, войска, наших родственников сидельцев и самого малолетнего Императора Иоанна, меняет спальни, в которой спит в Зимнем дворце этой ночью. Триста Лейб-Кампанейцев, что те Триста спартанцев последний редут в защите Матушки, ибо знают, что их убьют первыми, вдруг что. Тайная канцелярия работает без устали, а дыба у генерала Ушакова готова допрашивать без перерывов на обед. Но, уверенности нет никакой. Нет у меня уверенности, что ночью не прискачет гонец и не сообщит, что в столице или Первопрестольной случился государственный переворот и Престол возвращён законному Императору Иоанну Третьему, именуемому в моём прежнем веке Шестым. И тогда мне придётся хватать Лину и скакать к верным частям, пытаясь возглавить подавление мятежа против Елизаветы Петровны. Или меня самого, если я уже вдруг Император.
Весело у нас.
Так и живём.
Зима в Подмосковье это вам не зима в Питере. Даже в моём столичном Итальянском дворце зимой сыро и холодно, никакие камины не спасают. Протопить весь огромный дворец невозможно. Да и дорого очень. Потому и обитаема только часть дворца, остальные залы и помещения, которые не используются, просто изолируются, в том числе и утепляются, чтоб холод и сырость не шли в жилую часть. У Матушки в Зимнем ещё хуже. Во-первых, Зимний находится на побережье и с моря всё время дует сырой промозглый ветер. Во-вторых, во дворце слишком много помещений, которые так или иначе периодически используются. А их нужно топить. Да, и, вообще, Петербург построен у моря, посреди рек и болот. Климат отвратный даже летом, про зиму и говорить нечего. Угораздило же деда там строить