Матвей взял фрукт из рук внука. Откусил сочную душистую мякоть и жевал с наслаждением, в противовес творящемуся вокруг апокалипсису, вызывающему уныние.
Когда ученые рассказывали про «бутылочное горлышко», через которое проходил живой мир планеты время от времени, теряя большую
часть видов, всегда думалось, что это было давно и больше не повторится. Ан нет, повторилось. И грушки мои в саду теперь уже высохли наверное. Он выковырял семечки и убрал их в кармашек, куда прятал телефон во время полета. Наша задача, ребята, сберечь все, что можно сберечь. Попробуем пролезть в «бутылочное горлышко» с минимальными потерями по видам. Хорошо, я догадался кабачки взять переспевшие, как знал. Есть не будем, оставим на семена.
Над головой мелькнула стремительная тень, и сквозь шум собственного двигателя донесся характерный свист реактивного двигателя.
Дед, самолет! Выкрикнул Тимофей.
Матвей Леонидович потянулся вперед и посмотрел вверх. Над ними совершал разворот военный самолет, похожий на СУ-27 или СУ-30.
Радио крути. Александр кинулся к настройкам, чтобы проверить эфир.
Частоты молчали или свистели и хрипели помехами. Голос пилота военного самолета ворвался в динамики:
кто вы, назовитесь. Откуда летите, куда направляетесь. Прием.
Это борт самолета «Байкал». Взволнованно доложил Матвей. Мы летим со Ставрополья. В самолете нахожусь я, пилот, мой внук и коллега по работе. Мы направлялись на север, но попали под фронт раскаленного воздуха и вынуждены были повернуть на восток, чтобы оторваться от него и успеть подготовиться к его приходу. Прием.
Так, значит, это правда. Пилот военного самолета как будто уже знал про подступающее пекло. Какое время назад, и в каком месте вы с ним повстречались?
Чуть больше часа назад. Мы поднялись от Цимлянского водохранилища на север, летели около часа с небольшим отклонением на запад и попали. Температура на высоте двух километров на границе была около семидесяти градусов. Пришлось срочно нырять в облака, чтобы не угробить самолет. Прием.
Ясно. Принял.
А вы слушаете эфир?
Я из Энгельса с военной базы. У нас там кое-что осталось из оборудования. Мы слушали несколько радиостанций, включая заграничные и на всех трансляции прекратились после сообщений о раскаленном воздухе, накрывшем их. Метеоспутники фиксируют температуры превышающие триста градусов, а над Атлантикой и того более. Западной Европы и восточной Америки уже нет. Оттуда полный молчок. Мы очень надеялись, что до нас не дойдет.
Скажи, что есть шанс спастись за Уралом. Посоветовал Александр.
Мой коллега говорит, что за Уральскими горами можно будет спастись. Повторил Матвей. У вас же транспортная авиация, можно перевезти кучу народа в безопасное место.
Взлетка сильно повреждена. Ответил пилот. Вчера весь день равняли спецтехникой, уплотняли, чтобы «сушка» могла взлететь и сесть. Транспортник вряд ли сможет разогнаться по такой полосе. А в активе у нас остались считанные часы.
Тогда надо прятаться под землю и прятать всё, что может пригодиться в будущем. Еда, вода, топливо, техника.
Прячем уже. Предлагаю лететь к нам, помощь гарантирую.
Спасибо, но вряд ли нам хватит топлива. Матвей посмотрел на его уровень.
Стрелка замерла на одной восьмой от полного бака.
В любом случае, перед посадкой сообщите нам координаты. У нас остался на ходу один МИ-8, попробуем помочь.
Спасибо, непременно передадим. Пообещал Матвей.
Хорошо, до связи.
До связи.
В кабине самолета повисла тишина, нарушаемая работой двигателя.
Триста градусов. Сокрушенно произнес Александр. Это больше, чем надо для запекания мяса. Даже если до нас воздух доберется остывшим, все равно дохрена.
Матвей Леонидович в это время думал о дочери и зяте, встретить которых живыми шансы неумолимо сокращались. Он надеялся, что они смогут вовремя оценить опасность и найти укрытие, но суммируя все вероятности, оставлял девяноста процентов на неуспех. Если бы он знал заранее, что за землетрясением наступит пекло, то не стал бы ночевать в доме, а сразу же направился к той самой экодеревне. Впрочем, эти мысли задним числом только мешали оставаться в адекватном состоянии.
Матвей сменил масштаб в навигаторе, нашел Энгельс и выставил его в качестве ориентира. По прямой до него оставалось почти четыреста километров, а им уже через полчаса требовалось начинать искать место для приземления, иначе в авральном режиме можно было просто не успеть это сделать. Для филигранной посадки с опорой на одно колесо, требовалась довольно ровная поверхность.
Не хватит. Инженер кивнул на показания топливного бака.
Матвей покачал головой.
Будем садиться через полчаса, рядом с каким-нибудь поселком. Матвей нахмурился. Да, ребята, кто бы знал
Да если бы мне сказали позавчера, что через день случится такое, я бы не поверил. Это же бред,
что по Земле пройдет волна, вздымающая литосферу, как воду, а следом добивать остатки отправится раскаленный воздух. Как в американском блокбастере, сочиненном сценаристами-наркоманами.
Я бы тоже не поверил ни за что. Согласился Матвей с инженером. И даже сейчас, вспоминая то, что видел своими глазами, кажется, что я в тот момент был не в себе и мои воспоминания это последствия принятия психотропного вещества.