Не знаю, госпожа, ответила Феано.
Затем, что я такого в своем доме не допущу, пухленькое лицо царицы окаменело, и она, наступив с силой, прижала голову Феано прямо к холодному камню маяка. Ты же не знаешь, тварь, каково это, во дворце выжить, когда каждая из жен свое дитя к трону толкает. У мужей война начнется и закончится, а у нас, цариц, она не заканчивается никогда. Мы день и ночь за свое счастье бьемся, и за счастье своих детей. Моя мать в этом деле лучшей из всех была. Знаешь, что с первой женой царя Париамы случилось? Не отвечай, все равно не угадаешь нипочем. Мой отец был женат на Арисбе, и сына Эсака от нее имел, а потом матушку мою в дом ввел. Не прошло и года, как отец Арисбу фракийскому царьку Гиртаку подарил. Не изгнал, а честь по чести проводил и приданое за нее богатое дал. Она так и живет где-то за Проливом, если не померла. Мы даже имени этого больше не слышали. А вот первенец царя Париамы, наследник его, от неразделенной любви страдал. Да так страдал, что со скалы прыгнул(1). Его тело потом волны к берегу прибили. Тебе это ничего не напоминает?
Напоминает, госпожа, тихо ответила Феано.
Я бы тебя оставила при себе, сожалеюще посмотрела на нее Креуса, мне ведь нужны бабенки, чтобы у господина тягость в чреслах снимать. Государь наш еще неизвестно когда вернется, а я с животом, а потом кормить буду. Я уж и рабынь пригожих прикупила для этой надобности, а тут ты появилась.
Да что я сделала вам? горько заплакала Феано. Чем я тех рабынь хуже?
Тем, что умна и грамотна, пояснила Креуса. Тем, что письма моему мужу пишешь. Да такие, чтобы проверить, узнаю я о том или не узнаю. Опасна ты, хоть и не слишком хитра. Настоящая хитрость, она не видна, она прячется глубоко. Но все равно, мне проще тебя со скалы сбросить, чем рядом с собой терпеть. Знаешь, мне ведь все равно, с кем мой господин в походе
развлекается, то дело обычное и даже полезное для здоровья мужского. Но мне не все равно, кто ему сыновей рожает и кто ему по ночам в ухо шепчет. Это ты понимаешь?
Да, госпожа, торопливо закивала Феано. У меня уже есть сын, и он от царя рожден. Мне не нужно ничего.
Врешь! словно плетью стегнула Креуса. Вот сейчас соврала, и за это вниз полетишь.
Служить вам буду! завизжала Феано, которая снова увидела камни у подножья маяка. Верней собаки! Не губите, госпожа! Я ведь не сделала ничего!
Не сделала, кивнула Креуса, но можешь сделать. А это одно и то же. Отпустите ее пока. Я с ней не закончила.
Феано вновь оказалась на земле и обняла ноги царицы, покрывая ее ступни поцелуями. Ее колотила крупная дрожь, которую она никак не могла унять. Она от ужаса потеряла всякую способность думать. В голове ее билась лишь одна мысль.
Жить! Жить! Жить!
Так и быть, живи, коза драная, продолжила Креуса, словно услышав ее мысли. Будешь служить мне. И даже с мужем моим будешь спать, пока я дитя ношу. Пусть господин позабавится недолго. Он все равно дома месяцами не бывает. Но потом ты сама сделаешь так, чтобы он остыл к тебе. Сможешь?
Смогу, уверенно ответила Феано. То дело нехитрое. Капризами его изведу, или еще как. В постели, как колода лежать буду. Только знак дайте когда.
Молодец, Креуса потрепала по щеке. Начинает в голове проясняться. Тебе служанка моя принесет губку и масло белой акации. Расскажет, как пользоваться ими. Если правильно все сделаешь, детей у тебя не будет(2).
Да разве можно так? изумилась Феано.
Можно, кивнула Креуса. Мне египтянка Нефрет рассказала. Там знатные дамы не желают своим мужьям по десятку детей рожать. Хотят жизнью наслаждаться.
Все по вашему слову сделаю, госпожа, торопливо ответила Феано, которая уже уверилась, что сегодня останется в живых. Я все поняла!
Нет, медленно покачала головой Креуса, и огромные серьги, оттягивающие своей тяжестью ее уши, весело звякнули. Ты поняла далеко не все. Ты должна будешь уехать отсюда. Я сама устрою твою судьбу. Ты будешь жить богато, но господина моего больше никогда не увидишь. Мне твою морду постылую дольше необходимого зрить не хочется.
Согласна, с готовностью закивала Феано. Как скажете, госпожа! Если богато жить буду, то я на все готова.
А чтобы ты поняла все до конца, Креуса ласково погладила ее по голове, я тебе еще одну забавную историю про свою матушку расскажу. У моей матушки много таких историй, и все до одной забавные. Так вот, однажды во дворец девку с Крита привезли. Вот прямо как ты, красоты неописуемой, да еще и умницу, каких мало. И начала она моего отца к рукам прибирать. Понемногу, по чуть-чуть. Тут откусит, там отщипнет А потом взяла, дура, и сына ему родила
И что с ней случилось? с замиранием сердца спросила Феано.
Угорела, скучным, бесцветным голосом, ответила ей Креуса. Холодно было, жаровня тлела, а она покои свои не проветривала, наверное. Заснула и не проснулась. И она, и сын ее. Эй вы! она крикнула на лувийском наречии слугам, которые равнодушно стояли рядом, ожидая указаний. Верните ей одежду. Неприлично царской родственнице голой по улице идти. Тенис, позови носильщиков. Пусть домой меня отнесут. Устала я, спать хочу.
Феано сидела на вершине маяка и рыдала, размазывая слезы по лицу. Ее колотило от пережитого ужаса, от стыда и от злости на саму себя. Вот ведь как ткачиха в одно касание ее уделала. Одно слово урожденная царевна. Их этому с детства учат.