Я дам полную сотню! решительно заявил царь Прессоса. У меня подросло немало босяков, которые родились с луком в руках. Пусть проваливают с моей земли. И так тесно.
А что это ты дашь сотню! возмутились остальные. Мы тоже серебра хотим!
После часа ругани и препирательств они пришли к согласию. Каждый из восьми царей дает по полсотни воинов, а царь Прессоса дает полную сотню. Он все же самый уважаемый владыка в этих землях. Посланник Идоменея сидел тихо, словно мышка. Он даже мясо не посмел взять с блюда, только слушал и запоминал.
Теперь ты! повернулся я к нему. Твой царь уходит в поход на Трою. Он поклялся помогать Агамемнону и Менелаю, своим родичам. Так?
Так, кивнул крепкий малый лет двадцати по имени Мерион, племянник царя Кносса и его возница. Он оказался весьма неглуп, а потому не проронил ни слова за все время, понимая, что ахейцев не зря позвали на этот разговор.
Этот поход закончится плохо для Идоменея, сказал я. Его ждут несчастья, ибо такова воля богов.
Откуда знаешь? впились в меня взглядом цари.
Я заложил богатый храм богу Поседао, небрежно сказал я. Пока там только основание и жертвенник, но бог моря уже посылает свои пророчества в благодарность за наши подношения.
Надо же-е завистливо протянули цари. И большой храм ты хочешь построить? Мы слышали, за морем, в Вилусе и Арцаве, богам строят большие дома, но у нас тут такого нет.
Большой, сухо ответил я. Я чту бога Поседао, и он помогает мне. Плыви назад, Мерион! Передай своему царю, что предстоящая война не будет удачной, а сам он потеряет свое царство, если двинет на Трою свои корабли. Таково пророчество.
Может быть, криво усмехнулся посол, мне нужно передать ему, что ты и вот эти люди, тут он обвел сидящих вокруг стола царей, ударите ему в спину, когда он уведет войско?
Не дурак! Волчьим смехом засмеялись цари, по достоинству оценив его догадливость. Войско уйдет за море, и уйдет надолго. Сами боги велели наведаться в гости к неосторожному соседу.
Так что? посол обвел всех испытующим взглядом. Нападете на нас?
Это ты сказал, сделал я загадочное лицо. Я всего лишь передал тебе волю божества, а решение принимать твоему царю.
Ты услышан, тиран Эней, Мерион с достоинством встал из-за стола. Я должен отправиться в путь немедля. Я думаю, царственные, вы и сами понимаете, почему.
Посол царя Кносса вышел, а мое сердце запело от радости. Третий по численности контингент армии вторжения, после Микен и Пилоса, никуда не пойдет. Царь Идоменей останется дома и поневоле будет держать в узде изрядно ослабевших басилеев-критян. Все же пять сотен это огромная сила для этих мест. Хватило бы только серебра!
Пухлый парнишка со стилосом и свинцовой дощечкой в руках считал критян по головам. Он выстраивал их шеренгами по десять, стоять в которых те категорически не желали и разбредались тут же. Парнишка отрывался от своих записей, крыл их почем зря и грозил отправить обратно пасти коз. Угроза действовала моментально, и вскоре дурацки улыбающиеся критяне стояли на месте, позволяя себя пересчитать.
Сто двадцать восемь человек, господин, шепнул мне сын писца Корос, юный мозг которого принял
десятичную систему сразу и навсегда. Царь Прессоса привез.
Талас! раскинул я руки при виде царя, щеголявшего плащом синей ткани и золотыми браслетами. Тут больше ста человек, почтенный!
Ай! отмахнулся он. Не обращай внимания! Парнем больше, парнем меньше! Какая тебе разница, Эней? Каждый из них может со щитом биться! Просто от сердца отрываю! По два сикля за каждого давай!
Город Прессос стоит в горах, а потому и пришел его царь позже всех. Этот сценарий мы уже проходили восемь раз. Каждый из царей Крита считал себя самым умным, а меня, строго наоборот, непроходимо тупым. И раз за разом все заканчивалось одинаково, без сюрпризов.
Начинай, я кивнул Абарису, который стоял рядом недвижимо, словно бронзовая статуя.
Первого из критян вытащили из строя, который вновь рассыпался в гомонящую толпу, обступив нас шумным кольцом. Пополнение, все как один, после зимы было тощим, напоминая телосложением весло, перевитое веревками. Невозможно разожраться на горсти зерна и соленой рыбе.
Пошел! крикнул я, и критянин, которого Абарис толкнул щитом в щит, полетел в пыль кувырком.
В фалангу не годится! Следующий! крикнул я, и из строя вышел малый лет восемнадцати, такой же худой, нескладный на вид, как будто состоящий из одних острых мослов. Глубоко посаженные глаза его сверкали свирепым огнем. Злой парнишка, и в кости пошире будет, чем первый. Мясом бы ему обрасти, могучий воин получится.
Пошел! крикнул я.
Абарис ударил парня щитом, и того отбросило на пару шагов назад. Он пропахал землю босыми ногами, покачнулся, но устоял.
Годен! сказал я, и показал по правую руку от себя. Парень усмехнулся и с победоносным видом оглядел толпу своих товарищей. Он теперь знатный воин, а тот, кто только что упал на землю, в лучшем случае станет лучником или пращником.
Сколько выдерживает испытание? негромко спросил Талас, который с тоской во взоре прощался со своим серебром. Его люди раз за разом летели в пыль.
Один из пяти примерно, ответил ему я. Но ты не волнуйся, дружище, за лучников я тоже плачу. Только посмотрю, что они умеют.