с востока от гнева морских богов. Кормчие, радостно матерясь и поминая бога Посидао, нырнули в узкий пролив, который отделял его от континента. Здесь если не безопасные места, то уж точно не та дурная мешанина островов, где каждый басилей с тремя лоханями мнит себя повелителем волн. Мы уже раза четыре отстреливались от таких придурков, приводя их в чувство. Счастью кормчих не было предела еще и потому, что здесь, в Малийском заливе (а тут его так никто не называл), штормов отродясь не случалось. Это ведь практически озеро, где слева раскинулся хребет Фермопилы, а справа равнины Фессалии.
А зачем нам сюда? спросил я Париса, когда мы доплыли до самой дальней точки залива и вытащили корабли на берег.
Надо к дорийцам в гости заглянуть, усмехнулся он, и Гектор согласно кивнул.
Тут рукой подать, ответил наследник Приама. Тут везде рукой подать. Это же Аххиява. Мало хорошей земли, зато много гор и людей.
А чего мы там забыли? удивился я. Они же голодранцы. Вы что, торговать с ними собрались?
Царь велел так, пожал плечами Гектор. Он гостеприимец с царем Клеодаем.
Приам дружит с внуком Геракла? я даже глаза выпучил в изумлении. Он же мстить собрался ахейцам!
Клеодай правит дорийцами, гаденько усмехнулся Парис, и больше я никаких объяснений не получил.
Надо сказать, права голоса у меня в этой поездке не было. Я послан сюда как представитель союзного города, чтобы придать важности всей этой затее. Судя по тому, что в эту миссию направили парня семнадцати лет, важность ее находится на высочайшем уровне.
Ладно, я потом все пойму, буркнул я себе под нос и взял в руки лопату.
Мы, родственники царей и эпические герои, гребли наравне со всеми, и канавы, по которым тащили корабли на берег, копали тоже вместе во всеми. Даже Гектор. Что-то здесь не так со статусом аристократа. Так я размышлял, отбрасывая в сторону песок, перемешанный с галькой.
Тащи! заорал Палинур, мой кормчий.
Мы натянули канаты, и киль натужно заскрипел, волочась по мелким камням, которыми усеян берег. Экипаж останется здесь, вместе с судами, а мы пойдем на юг, в Дориду, через самое что ни на есть Фермопильское ущелье.
Твою ж мать! Ну, дает старикан! осенило вдруг меня, и я заорал, подзывая своего раба. Кулли! Готовь товар! Со мной пойдешь.
Впрочем, примерно раз в поколение цари Дориды вспоминали, что они-таки потомки самого Геракла, и что, вообще-то, Микены по праву принадлежат им. Тогда они собирали огромное по местным меркам войско и вторгались в Пелопоннес, где выхватывали эпических люлей и ползли назад, на север. Здесь они успокаивались лет на двадцать-двадцать пять, когда переизбыток населения и необходимость его утилизации вновь пробуждал старые обиды. Корабелами дорийцы пока не стали, а потому изрядно досаждали своим соседям на суше, не имея возможности стравить буйный элемент за море, как все нормальные греки. Такой вывод я сделал, исходя из аккуратных расспросов почтенных мужей, которые шли вместе с нами.
Я, кстати, только в самый последний момент догадался, для чего в землю нищих дорийцев идет делегация, в которой присутствуют два сына царя Трои, свояк царя Антенор, и какой-никакой я, племянник самого повелителя Дардана. Тут же ничего, кроме пушечного мяса и нет, ведь даже мой родной городишко мегаполис по сравнению с Эринеем, где грубый горшок со стенкой в палец толщиной вершина местных технологий. Самое странное во всем этом то, что мы везем огромное количество подарков, и их цена в моем понимании слегка больше, чем все, что я вижу вокруг себя до самого горизонта.
Располагайтесь! Царь ждет вас! непривычный
выговор резанул мне ухо. Тут, в Центральной Греции, говорили немного иначе, чем в микенской Аххияве и на островах. Крепкий бородатый мужик с лохматой башкой, одетый в одну лишь набедренную повязку, изобразил радостный оскал и показал рукой в сторону приземистого каменного дома, крытого камышом.
Мы прошли внутрь, где в тесном, шириной шагов в десять, зале увидели его величество царя, который бранил худого, как скелет, раба и отвешивал ему оплеуху за оплеухой. Раб только глаза жмурил и кряхтел, но протестовать не смел, воспринимая всё происходящее с поистине стоическим терпением.
Каков негодяй! возмущенно заявил царь, увидев нас. Привезли четыре телеги зерна по восемь мешков. Где, говорю, сволочь, еще два мешка? Должно быть три дюжины без двух! А тут три дюжины без четырех! Драть буду, пока шкура клоками не сойдет!
Так он прав, не выдержал я. Четыре телеги по восемь мешков это три дюжины без четырех.
Царь Клеодай, мускулистый чернявый мужик лет тридцати с небольшим посмотрел на меня с глубоким сомнением, видимо, подозревая в сговоре с нечистым на руку рабом, а потом спросил.
Ты еще кто такой?
Я Эней, сын Анхиса, из Дардана, гордо выпятил я грудь.
Я тут сам решаю, сколько должно быть зерна! Понял, Эней, сын Анхиса? зло посмотрел на меня царь и с нескрываемым отвращением отбросил раба в сторону. Тощий говнюк! Он писец из Фив, в прошлом походе взяли его. Тычет мне закорючки свои на глине, а я сердцем чую, что он ворует, только вот не пойму где. Все время изворачивается, сволочь. Думаю, может, пятки подпалить ему, а?