голосом субмаринника произнес:
Вот только докладывать ему по поводу Новой Швабии становится почему-то все труднее. Почему-то
Может быть, потому, приподнялся на носках Фридрих Наубе (он всегда приподнимался так, когда хотел сообщить что-то важное: возможно, считал, что для такого сообщения его небольшого росточка субмаринника недостаточно) что, потеряв надежду сохранить рейх в Германии, он точно так же теряет надежду на то, что удастся создать новый рейх в Антарктиде.
Смелое предположение, капитан-лейтенант, смелое. Когда в СД решат, что вас пора вздернуть, наблюдать за казнью я буду с чувством гордости за своего адъютанта. Как вам такая шутка, мой капитан-лейтенант?
Главное, что вы будете присутствовать при этом, кротко ответил Наубе, и по тому, как чувственно взглотнул он подступивший к горлу комок, гросс-адмирал понял, что сказано это искренне.
Искренность и преданность вот то, что пятидесятидвухлетний гросс-адмирал ценил в этом офицере-субмариннике, с которым судьба свела его еще в июне 1935 года. В том июне, когда Гитлер назначил его, недавно произведенного во фрегаттен-капитаны и в недалеком прошлом командира легкого крейсера «Эмден», на неизвестную доселе во флоте должность фюрер подводных лодок, вступив в которую, Дениц принял командование 1-й подводной флотилией рейха.
Со временем он сменил много всяких флотских должностей и чинов, но неизменно считал себя именно тем, кем пожелал видеть его вождь нации, фюрером подводного флота.
Это сейчас наличие большой стаи субмарин воспринимается в рейхе как нечто само собой разумеющееся, а тогда, в феврале 1935-го, Гитлеру понадобилось немало мужества и политической воли, чтобы, вопреки статьям Версальского договора, отдать приказ об их строительстве и при этом открыто заявить, что он намерен создать полноценный подводный флот. И пусть его 1-я флотилия насчитывала всего одиннадцать небольших субмарин, но и это уже было вызовом всей германофобствующей Европе. Вот именно, германофобствующей!..
Да, якорь им всем в брюхо, это было вызовом, сипловато пробасил Дениц, вслух подытоживая свою мысленную экспедицию в прошлое.
Пусть даже вызовом! не раздумывая, поддержал его Фридрих Наубе. Само существование рейха уже вызов. Всем, кто не способен воспринять наше величие.
Дениц слегка поморщился: он не любил, когда вторгались в его «блуждания по собственному одиночеству», даже если это вторжение совершал тот, кому это было простительно. Впрочем, большую часть того пути, который предшествовал его коронации в гросс-адмиралы, они с Фридрихом прошли вместе. И кто знает: возможно, этот некогда несостоявшийся фейерверкер теперь уже действительно способен угадывать сам ход его мыслей?
Вы помните, как мы познакомились, Наубе? спросил он, все еще стоя спиной к адъютанту.
Помню. Но вы никогда не спрашивали об этом, мой гросс-адмирал.
Вы служили тогда артиллеристом на этой ржавой посудине, именуемой крейсером «Нимфе».
На котором вы когда-то были штурманом. Что же касается меня, то, если позволите уточнить, мой гросс-адмирал, я предстал перед вами всего лишь заряжающим дальнобойного орудия, с трудом дослужившись до обер-фейерверкера.
Все же какой-никакой обер.
Но даже оттуда меня пытались списать, поскольку для столь тяжелых снарядов я оказался слишком малого веса.
А главное, никогда не отличались дисциплинированностью. Ваш послужной список
Вы же, мой гросс-адмирал, взошли на борт, бесцеремонно перебил его Наубе, чтобы поинтересоваться, остался ли на нем кто-либо из офицеров, с которыми вам пришлось «держать волну» в 1928-м.
Именно так мы, старые моряки, и говорили: «держать волну», простил ему нарушение субординации гросс-адмирал. Для всякого молодого моремана высшей похвалой было: «Наконец-то ты держишь волну, парень!»
А ведь со смыслом сказано, с романтической грустинкой старого моряка произнес капитан-лейтенант.
Да, так что там было дальше? суховато вернул его к действительности главком Кригсмарине, не желая становиться свидетелем мнимого перевоплощения Наубе в морского волка.
Адъютант давно смирился со странной привычкой гросс-адмирала возрождать собственные воспоминания устами тех людей, с которыми его некогда сводила судьба. При этом главнокомандующий Кригсмарине сильно огорчался, когда заставал своего собеседника врасплох и открывал для себя, что тот не