Вот так. Чи-и-ик!
Он вскрыл следующий короб и достал ленту.
Я, когда жил в Японии, тоже удивлялся функциональности их вещей. Все для людей. Все продумано до мелочей. Как у автомата Калашникова.
Калаш штука прекрасная, сказал он и погладил свой АКСУ.
В этот момент я понял, что мне нужен именно такой же автомат «складной, укороченный». С таким было бы удобно работать в условиях городских боев: «Обязательно добуду себе такой!».
У нас был целый день, чтобы приготовиться к выдвижению на передок. Забота о бойцах позволяла переключаться со своей личности на нужды отделения это помогало справляться с тревогой. Ответственность за бойцов становилась сверхценной идеей, которой подчинялась вся остальная жизнь.
Моя голова стала напоминать узловую станцию на железной дороге с огромным количеством путей, которые переплетались и переходили один в другой. Где-то сидел сумасшедший стрелочник и хаотично переключал движение составов. В одну сторону шли товарняки, груженные тяжелыми мыслями о будущем, в другую летели электрички, полные воспоминаниями о прошлом. Военные эшелоны, набитые бравыми солдатами мыслей о войне, пропускали мирные поезда с гражданскими воспоминаниями. Этот китайский базар в моей голове можно было остановить, лишь переключившись на заботы о снаряжении и амуниции бойцов.
Эту ночь перед выходом я практически не спал. Находясь в полудреме, которая возникает от сильной усталости и большого стресса, я погрузился в состояние гипноза. Это было забытье, в котором рождались, всплывая из глубин бессознательного, воспоминания и образы и так же благополучно исчезали в его туманной глубине. Из этого марева на свет вышел один из инструкторов который с нами общался в Молькино и сказал: «На командирах большая ответственность. Им нужно посылать солдат на смерть». Он был с Донбасса и говорил с местным акцентом, немного в нос. Воевал он с четырнадцатого года и, видимо, много чего прошел. Таких как он я называл про себя «вояка» человек, который из-за длительного пребывания в зоне боевых действий вряд ли уже сможет вернуться к мирной жизни; его точка невозврата давно была пройдена. «Вагнер» состоял именно из таких людей. Именно они прилетели из Африки и стали наступать на Донбассе.
На «передок»
Я по своей привычке сел на броню спереди. На ней сидеть было безопаснее, чем внутри: если в моталыгу прилетит ракета или снаряд, можно легко сгореть заживо, или получить серьезные осколочные ранения. А с брони тебя просто стряхнет взрывом и есть вероятность, что ты выживешь. На мне были модные тактические очки, каку горнолыжников, которые я купил в Москве.
Дорога становилась все грязнее и хуже. Механик-водитель проявлял чудеса маневрирования, и я понимал, что он знает эту дорогу и ведет вездеход наощупь. До Зайцево было всего двенадцать километров. За два часа мы преодолели их, форсируя колдобины, наезженные техникой колеи и другие препятствия. По мере приближения к Зайцево я покрывался слоем грязи и коркой льда.
«Ничего, думал я. Дед и не такое на войне терпел! Правда, дед?» задавал я вопрос и инстинктивно поднимал голову к небу. Дед молчал. Его война давно закончилась.
Мы приехали в Зайцево, которое находилось в пяти километрах от переднего края.
Там был оборудован штаб нашего взвода и временные расположения для прибывающих подразделений. Я расселил ребят в подвалах полуразрушенных домов и пошел туда.
Значит так было начал говорить командир, но внимательно посмотрев на меня своими колючими глазами и спросил: Как вообще настроение?
Пойдет.
Значит, задача такая, он показал мне карту в планшете. На рассвете выдвигаетесь сюда и занимаете вот эти позиции. Смените группу разведчиков «Серебрухи». Понял?
Да.
Как там твои бойцы?
Командиру, как и мне было понятно, что у нас молодое, необстрелянное подразделение, у которого пока нет ни опыта, ни побед.
Не жалуются. Тупят иногда, но в целом норм.
Командир молча кивнул мне и стал заниматься своими делами. Я повернулся и вернулся к своим бойцам. Собрав их вместе, я стал давать им последние указания перед выходом.
Каждому из вас выдали рейдовые рюкзаки. Огромные, неподъемные баулы, набитые ватниками, фуфайками и прочим барахлом, которое вам прямо сейчас не пригодиться. Лучше их оставить здесь.
Я увидел, как недоверчиво скорчили рожи «пересидки».
Я прямо представил, как они сейчас думают: «Чтобы я оставил свой законный ватник и фуфайку и голым пошел на войну? Чего захотел!».
Если вы сейчас натянете это на себя, а сверху нахлобучите бронежилет и разгрузку с боекомплектом, вы мигом вспотеете и устанете. Иногда от усталости приходит такое состояние, что хочется, чтобы прилетела мина, и все это быстро закончилось. Вы можете меня послушать и сделать, как я говорю, а можете затупить и сделать по-своему. Но лучше меня послушать! Вам нужно взять с собой минимальное количество вещей и продуктов. Нам нужно передвигаться налегке, я внимательно вглядывался в лица каждого. Важно прийти на позиции, закрепиться там и уже после этого думать обо все остальном. Мертвым еда не нужна! Лучше избавиться от лишнего в пользу боекомплекта. Вам понятно?