Во многих квартирах еще оставался неуловимый дух прежних хозяев. Особенные маленькие вещи, которые были им дороги, так и стояли в трюмо на поверхности комодов или были разбросаны по полу. С фотографий смотрели незнакомые люди. Там, в своем прошлом, они были счастливы. Мы обошли все квартиры и спустились на улицу.
В Попасной, как я узнал впоследствии, до сих пор проживало шестьсот человек из двадцати тысяч живших здесь ранее. Они не уехали ни в Украину, ни в Россию и остались выживать в своих домах и полуразрушенных квартирах. Местные военные и волонтеры из Луганска регулярно помогали им, привозя еду и воду.
Я взял с собой на осмотр бани «Банура», а остальных отпустил обустраиваться в нашей квартире. По дороге нам встретилась огромная труба местной ТЭЦ, на которой было написано: «Владивосток».
О! Родной город! вырвалось у меня. Видимо кто-то из морпехов, которые брали этот город, оставил нам послание.
Рядом на здании была другая надпись: «Ахмат сила!».
А про «Вагнер» на этих стенах написано пулями, сказал: «Банур», широким жестом показывая вокруг.
Да ты поэт! удивился я, и мы оба заржали.
Баню оборудовали метрах в пятистах от нашей пяти-хатки в частном секторе на территории одного из домов.
Во дворе был колодец, и поэтому проблем с водой тоже не было. Мы организовали там практически круглосуточную помывочную, и по десять человек ходили мыться и стирать вещи. Прачечная и баня не менее важны на войне, чем пища и боекомплект.
Спали мы не раздеваясь. У каждого был комплект термобелья и спальник. Приходилось надевать несколько пар носок и практически полностью заматываться в спальник. Тепло собственного тела служило нам вместо обогревателя. А душу грели мечты и надежды о хорошем будущем.
Газовое отопление, шутил «Цистит». Лежи да пукай.
На второй день он наладил товарообмен с подразделением спецназа «Ахмат», которое стояло в доме неподалеку. Наши вагнеровские пайки порядком уже надоели своим однообразием. «Джура» менял их на «Доширак», рис, морковку и подсолнечное масло. Неизвестно, где он раздобыл огромный казан и на костре делал настоящий плов с тушенкой.
Джура, ты просто ангел, посланный нам Богом!
Аллах велик! Да продлит Он твои дни и дни твоих родных, командир, отвечал он на это с восточной учтивостью. Но, если честно, то это не я. Это наш инструктор-пулеметчик «Бренди». У него там друг какой-то есть, и вся движуха туда-сюда через него идет. Кстати, благодаря ему нам ахматовцы подарили несколько «дефисит», копируя Райкина пошутил Джура, пулеметные короба на сто патронов! Очень удобная вещь.
И тут ты справился. Тебя бы министром поставить каким-нибудь. Или президентом Но Таджикистана!
Нет. Спасибо. Тяжелая работа. «Джура» лучше будет собой.
Знакомство с ребятами из «Ахмата» у нас было коротким и достаточно поверхностным. У меня в Москве остался хороший приятель чеченский амнистированный боевик.
В последнее время мы с ним очень плотно работали по бизнесу. Прекрасный человек. Чеченцами у «Ахмата» были только командиры. Остальные были добровольцами из разных регионов России возрастом от тридцати до сорока пяти.
«Вот прошло двадцать лет, и наши бывшие враги, с которыми мы сражались в Чечне и Дагестане, теперь бьются с нами бок о бок, думал я, глядя на командиров из Ахмата. Может так будет в будущем и с украинцами? Кто его знает».
Один из моих бойцов был наполовину чеченцем. Отец-чеченец, когда ему было десять лет, ушел из семьи и уехал на Родину. «Аглох» остался в России с матерью, но продолжал поддерживать отношения с отцом. Он был высоким и красивым парнем двадцати пяти лет. Смесь славянских и чеченских генов сделали его крепким и симпатичным. В нем были и брутальность и красота. Бурная черная растительность покрывала его голову, лицо и тело. Сидел он по статье 228, часть 4. Срок за такую статью обычно давали от десяти лет, из которых он отсидел только три.
Вечерами, чтобы отвлечься, мы любили поиграть в карты и поболтать о делах насущных. Мы собирались для приятного времяпровождения за игрой, распитием «коня» смеси чифира, сгущенного молока и кофе и беседовали обо всем на свете. С детства я помнил, как мужики, которые жили в нашем доме, собирались в беседке, которая стояла посреди двора и «забивали козла» в домино. Позже отец стал брать меня в гаражи, где тоже собирались мужики, чтобы «накатить по сто пятьдесят» после работы и поговорить за жизнь.
Как думаешь, Констебль, почему за чеченцев русские в «Ахмате» воюют?
спрашивал меня «Магазин», который зашел к нам в гости поиграть в «Секу» на спички.
Он тоже воевал во вторую компанию и его цепляло, что русские не с нами, а в «Ахмате».
Почему за чеченцев?! удивлялся я, Они за Россию воюют. У них там отличные лагеря подготовки. Грех их не использовать. Ходи давай!
Так, а сами они почему своих не присылают? включился «Матрос».
Бито! покрыл я его карты. Думаю, в начале СВО, когда все ехали быстро победить и летом праздновать победу в Киеве, очень много погибло людей у них. В Мариуполе, я знаю от друга, много их погибло. Две чеченские войны: часть хороших бойцов и мужчин погибло. Воевали все ты же помнишь? От тринадцати до древних дедов, обратился я к «Магазину».