Непозволительная фамильярность Язона возмутила меня, и я хотел дать ему это почувствовать.
Вы положительный ребенок, Корни, сказал педагог, и ничего в этом не понимаете! Не мешайте только мне, и я все это дело поправлю!
И прежде чем я успел остановиться, он подошел к мисс Аннеке и, протягивая ей монеты, сказал:
Вы уж извините Корни, мисс, он еще очень молод и совершенно незнаком с обычаями света! Не обращайте на него внимания! Когда он станет немного постарше, то не будет в столь высочайшей степени опрометчив! и он продолжал протягивать деньги мисс Мордаунт. Та имела настолько такта, что обратила все это в шутку, и ответила ему, насколько возможно, серьезно:
Вы, право, очень любезны, мистер Ныокем, но в Нью-Йорке принято, чтобы дамы в подобных случаях сами платили за себя! Когда мне случится быть в Коннектикуте, тогда я с удовольствием подчинюсь тамошним обычаям!
С этими словами она отошла от него.
Вот видите, сказал Язон, она обиделась, что вы не угостили ее! Но все же три шиллинга сэкономлены! добавил он, со вздохом облегчения опуская деньги в карман.
Однако пора вернуться и ко льву!
Около льва толпилось очень много посетителей, так что к клетке трудно было пробраться, тем не менее Аннеке удалось подойти очень близко. На ней был ярко-пунцовый шарф, и, вероятно, это было причиной того, что лев, просунув лапу между решеткой, захватил этот шарф и потянул его к себе. Видя это, я быстрым движением сдернул шарф с плеч девушки и, слегка приподняв ее на руки, отнес на несколько шагов в сторону. Все это произошло так быстро, что половина присутствующих ничего не заметила. Сторож подошел и отнял у льва шарф. Аннеке была в полной безопасности прежде даже, чем она поняла, что ей грозило. Дирка оттерло толпой, и он не мог до нее добраться, Язон же подошел лишь тогда, когда сторож вручил ему злополучный шарф. Аннеке быстро овладела собой и оставалась еще с полчаса в бараке.
При выходе из балагана произошла описанная выше сцена с деньгами, после чего мисс Аннеке высказала намерение отправиться домой. Дирк предложил ей проводить ее до дома, и мы стали прощаться с нею.
Мистер Литльпэдж, проговорила девушка, прощаясь со мной, я только теперь поняла, сколь многим вам обязана! Все это случилось так быстро, и я была так смущена, что не нашла и сейчас еще не нахожу слов, чтобы благодарить вас! Но будьте уверены, что я никогда не забуду этого дня, и если у вас есть сестра, то скажите ей, что Аннеке Мордаунт предлагает ей свою дружбу и что ее молитвы за брата не могут быть более горячими, чем мои!
И прежде чем я успел собраться с мыслями, чтобы ответить ей, Аннеке уже удалилась и затерялась в толпе.
ГЛАВА VI
Мне уже не хотелось больше прогуливаться, и, воспользовавшись удобным моментом, я потерял Язона в толпе и поспешил вернуться в город.
По дороге я встретил экипажи, украшенные знакомыми гербами. Я узнал корабль на гербе Ливингсонов, копье на гербе де Лансеев и горящий замок у Моррисов. Весь город был на ногах, и так как по случаю войны в колонии квартировало несколько полков, то мне попадались навстречу десятки молодых офицеров, которым я от души завидовал; они шли все больше по двое, под руку. Почти все получили образование в Англии, многие окончили там университеты и видели избранное английское общество; они держали себя свободно, я от души желал успеха их оружию и процветания английской короне. Следовательно, все мои симпатии должны были быть на стороне королевских войск. между тем их надменный вид, самодовольный и высокомерный, раздражал; чувствовалось как бы отношение патрона к подчиненному в обращении этих английских офицеров к нам, представителям местного избранного общества.
Несколько усталый и взволнованный, я поспешил вернуться домой к тетке, где меня ждал холодный обед, так как в продолжение трех дней приходилось обходиться совершенно без прислуги, если в числе друзей семьи не имелось английских офицеров, которые присылали на это время своих английских слуг на выручку.
Едва я успел войти, как мистрис Легг, моя тетушка, накинулась на меня с вопросом:
Корни, милый, что ты такого сделал, чтобы заслужить такую честь? Герман Мордаунт сидит в гостиной и ждет тебя! Он хочет непременно видеть тебя и все время говорит только о тебе!
Я вам все это объясню после, тетя, а пока разрешите мне пойти к нему! сказал я.
Иди, иди! сказала тетка, и я поспешил в гостиную.
Дяди не было дома, и Герман Мордаунт сидел один, рассматривая только что полученные журналы. Зная, что Пинкстер вносит сумбур и хлопоты во все дома, он настоял, чтобы тетка не ходила на гулянье, а вернулась к своим домашним делам; завидев меня, мистер Мордаунт поднялся со стула, сделав несколько шагов мне навстречу, и, крепко пожав мне руку, сказал:
Весьма рад, молодой человек, что обязан вам, а не кому-нибудь другому, спасением моей дочери! Сын такого почтенного и уважаемого человека, как Ивенс Литльпэдж, не может быть иным, кроме как отважным и благородным человеком, который не задумываясь защитит девушку даже и от льва!