Не стану я ждать, пока он проснется, пока перевернется! крикнул Давид. Несчастных, горемычных людей собрал, согнал на войну, а сам лежит и спит! Разбудите его! Коли смерти на него нет, так я ему смерть, коли ангел еще не приходил по его душу, так я по его душу пришел! Я его так усыплю, что он во веки веков не проснется.
Пахлеваны накалили вертел и приложили к ногам Мсра-Мелика. Мсра-Мелик зевнул:
А-а-а!.. Матушка! Девушки плохо мне постель постелили. Меня блоха укусила.
Сказал и опять захрапел.
Тогда пахлеваны накалили лемех от плуга и приложили к ногам Мсра-Мелика.
Мсра-Мелик перевернулся на другой бок:
А-а-а!.. Матушка! Девушки плохо мне постель постелили. Меня клоп укусил.
А, да ну, какая там еще блоха, какой там еще клоп! Вставай, Мсра-Мелик! громовым голосом вскричал Давид. Я за тобой приехал! Вставай, будем биться не на жизнь, а на смерть!
Мсра-Мелик закряхтел, зевнул во весь рот, одной рукой правый глаз открыл, другой рукой левый, взглянул и что же он видит?
Перед шатром Давид, весь в крови, на боевом коне сидит.
Подивился Мсра-Мелик.
Кто ты таков? спросил он.
Я Давид, сын Львораздирателя Мгера. Ты меня вызвал на бой вот я и пришел. Вставай!
Мсра-Мелик залился хохотом:
Ха-ха-ха-ха! Это ты, косноязычный Давид? Давно ли ты научился верхом ездить?.. Прочь отсюда, щенок! Можешь хвастаться: «Я, дескать, подъехал к шатру Мсра-Мелика, звал его, а он струсил не вышел». И то для тебя слишком большая честь.
Кто прежде времени смеется, тот потом плакать будет, заметил Давид. А теперь вставай. Сразимся!
Мсра-Мелик опять закатился хохотом.
Эх ты, заика несчастный! Ну куда тебе со мной сражаться? Если мне тебя на завтрак подадут, то на обед ничего не останется; если мне тебя на обед подадут, то на ужин ничего не останется.
Вставай, вставай! прикрикнул на него Давид. Я тебе и завтрак, и обед, и ужин, да еще твои поминки в придачу.
Тут Мсра-Мелик дунул изо всех сил он воображал, что Давид сейчас так и покатится, словно перекати-поле. От его дыха шатер в семи местах разорвался, травы с корнем выдернулись, с пылью смешались, несколько деревьев сломалось, камни покатились только Давид неподвижно сидел на коне. Испугался Мсра-Мелик и заговорил по-другому:
Давид! К чему торопиться? Слезь с коня, зайди ко мне в шатер, мы с тобой поедим, отдохнем, а потом выйдем из шатра и сразимся.
Не сойду я с коня, отвечал Давид. Ты несчастных, горемычных людей на верную смерть сюда пригнал, они сейчас гибнут напрасно, а мы с тобой прохлаждаться будем? Нет, выходи на бой! А там что Господь даст!
Тут к Давиду Исмил-хатун подошла.
Давид, родной мой! сказала она. Ты нынче долго сражался, устал. Сойди с коня, покушай, отдохни, а сражаться будете потом.
Так слезно просила она Давида, что он сдался на уговоры и начал слезать с коня. Джалали на дыбы не дает Давиду сойти.
А дело-то в том, что по приказу Мсра-Мелика и его матери при входе в шатер была выкопана глубокая-глубокая яма, а сверху богатым ковром прикрыта, чтобы Давид, проходя в шатер, в эту яму свалился. Исмил-хатун долго языком молола, долго уговаривала, упрашивала Давида, наконец стащила-таки его с коня. Рассердился Конек Джалали, взвился на дыбы и поскакал к Цовасару.
Как только Давид вошел в шатер, как только левой ногой ступил на богатый ковер бух! так в яму и ухнул.
Прахом ты был и в прах возвратишься! прорычал Мсра-Мелик, лег и опять заснул.
В ту ночь приснился Горлану Огану сон: звезда Мсыра горела ярко, звезда Сасуна угасала. Горлан Оган в ужасе проснулся.
Вставай, жена, вставай! сказал он. Я видел во сне: звезда Мсыра горела ярко, звезда Сасуна угасала. Это значит: Давид в беде.
Сарья-ханум обиду на Давида затаила в сердце.
А, чтоб тебя! проворчала она. Спишь ты в свое удовольствие, а сны за других видишь и мне спать не даешь!
Лег Горлан Оган, заснул, опять сон увидел и пробудился.
Вставай, жена! Опять мне привиделся сон: звезда Мсыра восходила, звезда Сасуна заходила. Это значит, что Давид стал еще ближе к смерти.
Сарья-ханум разозлилась:
Будь ты неладен, глупец! Чего тебе не спится? Давид сейчас
где-нибудь пирует, а ты мне спать не даешь!
Горлан Оган снова заснул и снова проснулся.
Вставай, жена! Звезда Мсыра поглотила звезду Сасуна. Это значит: убили Давида. Вставай, зажги светильник.
Обозлилась Сарья:
Полно тебе, старик, сны рассказывать! Дай мне поспать спокойно.
Оскорбился Горлан Оган, ударил жену в бок и сказал: Ты чужачка, не болит у тебя сердце за Сасунское царство. Вставай и зажигай светильник, а не то
Сарья встала с ворчаньем, зажгла светильник, принесла Огану доспехи и оружие.
Горлан Оган завернулся в семь буйволовых шкур, а чтобы не лопнуть от собственного крика, обмотал себя семью цепями, какими связывают буйволов, впряженных в один плуг, затем пошел в конюшню и, войдя, положил руку на спину белого коня.
Белый конь! Когда ты домчишь меня до того места, где бьется Давид?
Белый конь пригнулся, на брюхо упал.
К полудню, отвечал он.
Пусть тебе впрок не пойдет мой корм! Что я к полудню там застану? Бой Давида или его смерть? сказал Оган и положил руку на спину красного коня. Красный конь! Когда ты домчишь меня до поля битвы?