Вообще-то список есть, ведь часть заданий и дополнительных материалов прописаны на доске, а некоторые из вас не могут похвастаться идеальным зрением. А в чём, собственно, вопрос?
Хотела бы узнать, не могу ли занять место на первой парте среднего ряда. То самое, которое прекрасно видно перед камерами абсолютно со всех ракурсов. Ну так, на всякий случай
Так не уверены в своей силе воле? улыбается Таисия Павловна. Но только губами, глаза смотрят на меня весьма цепко. А вы у нас кто?
Елена Минаева, произношу под привычный шепоток.
Хм девушка листает список и кивает. Ага, вижу. Ваше место третий ряд и третья парта. А кто у нас такой Сметанкин?
Я! бодро рапортует высокая детина вполне себе низким баском.
Сметанкин, сколько заколок на волосах твоей одноклассницы? Ерёмина кивает на стоящую чуть поодаль Светлану. Староста явно только что перешёптывалась со своей тётушкой, и недовольна моим выпадом.
Кажись, две
Сметанкин вроде нормальный парень, просто не слишком сообразительный. Он есть в моём личном списке задир, но, к грусти нашего «серого кардинала», не понимает, к чему эти вопросы.
Умничка, Сметанкин, улыбается приглашённый учитель. Значит, спокойно меняешься местами с Минаевой, потому как раньше то место, которое так жаждет твоя одноклассница, было закреплено за тобой.
Мальчишка получает строгий взгляд и от старосты, и от Черновой, но утверждать, будто бы парень имеет какие-либо проблемы со зрением, уже поздно. По моей спине пробегает холодок, словно бы я только что избежала чего-то не слишком приятного, но предпочитаю сосредоточиться на более важных делах. А именно экзамен.
Далее нас ожидают обычная рутина: вошли в класс, уселись по местам, выслушали правила проведения экзамена, которые и без того в детишек вдалбливали не один месяц. Ручки с черновиками уже лежали на наших столах, однако в этот раз учитель попросила каждого поднять свои листочки и показать всему классу с обеих сторон. Видимо, директор и здесь подсуетился, чтобы избежать конфузов. Однако до того, как мы приступили к работам, в кабинет заглянул и сам Николай Алексеевич.
Доброе утро, ребята, сказал мужчина, жестом усаживая нас обратно на места. Раз вы у нас единственные храбрецы, сдающие математику досрочно, то решено было добавить к вам ещё одного проверяющего. Лариса Александровна, учитель английского языка в дружественном нам лицее прошу любить и жаловать.
Следом за Николаем Алексеевичем прошла ещё одна девушка, и по классу прошёлся едва уловимы гул. Такое, видимо, на памяти народа случилось впервые до этого на пробных экзаменах конкретно в этом лицее сидело только по одному наблюдателю. Однако наша уже действующая
контролёр улыбнулась напарнице, словно они заранее обо всём договорились, и больше никаких проволочек не возникло.
Задания для нас с Лёлей оказались не сложными. Во всяком случае, первые два листа, так что процесс написания шёл весьма споро. На само мероприятие отводится почти четыре часа, но меня словно что-то толкает справиться поскорее. Отказываюсь от перекуса, тем более что плотно позавтракала, а перед самим экзаменом слопала заботливо переданную Елизаветой шоколадку. Не отлучаюсь я и в туалет. Вроде бы, всё идёт своим чередом: одноклассники шуршат ручками, кое-кто вздыхает, а кто-то недовольно фыркает. Наши проверяющие уже почти перестали обращать на нас внимание, а та, что пришла второй, и вовсе полчаса назад уткнулась в свой планшет со словами «всевидящее око в любом случае не дремлет, а так я хоть время с пользой проведу». Короче, тишь да гладь.
Кажется, часы показывают десять часов и двадцать минут, когда до окончания моей работы остаётся только записать ответ в задании со звёздочкой да провести контрольную проверку результатов. И именно в этот момент одна из девочек поднимается со своего места и на весь класс заявляет:
А у Минаевой шпаргалки упали.
Я поднимаю взгляд на доску, среагировав на знакомую фамилию. Потом перевожу его на проверяющих одна по-прежнему с планшетом в руках, будто бы только что от него оторвалась, а вторая разворачивается от окна. На меня смотрит весь класс, а сама я поворачиваюсь к той самой девчонке, в которой узнаю одну из Лёлиных задир, но, разумеется, так и не удосужилась запомнить имя. И только после всего этого опускаю взгляд на пол, где под моим стулом действительно рассыпаны несколько маленьких листочков с напечатанным на них текстом и формулами. Чёрт
Кто бы мог подумать, что Лёлю захотят подставить прямо на экзамене! Нет, в принципе логично, но я-то ожидала тычков или жвачки на стуле. Но вот так взять, да и испортить девочке не просто репутацию и оценки, но и лишить возможности потом отправиться на нормальную пересдачу это жестоко.
Разумеется, внутри я негодую, но продолжаю молчать. Оправдываться прямо сейчас бессмысленно, для этого нужны трезвый расчёт, а в идеале ещё и правильно спланированная линия защиты. Из минусов ситуации я сразу выделяю то, что обе проверяющие отвернулись во время происшествия, а бумажки имеют безликую печать, и к почерку тут попросту не придерёшься. Из плюсов пока лишь то, что я не прикасалась к шпаргалкам, хотя и сильно сомневаюсь, что те станут проверять на наличие отпечатков пальцев. У нас же не убийство произошло, и обычное якобы списывание.