Он совершил возлияние в честь Арьямана, принёс ему в жертву коней, верблюдов, тысячу бурых быков и мелкий скот. Потом призвал перед свой лик На́йрьо Са́нгху (среднеперс. Нерья́санг) божественного вестника, {огненного духа}, и молвил ему:
Лети, Найрьо Сангха, мой посланник и глашатай, к Арьяману праведному, и вот какие слова обрати к нему: «Так говорит Ахура Мазда, праведный, тебе [Арьяману]: Я, Ахура Мазда, создатель всех благих творений, когда я создал эту обитель, прекрасную, сияющую, видную издалека тогда негодный посмотрел на меня [и моё творение], негодный Ангхро Майнью, смертоносный, и создал своим чёрным колдовством девять недугов, и девяносто, и девятьсот, и девять тысяч, и девять раз по десять тысяч недугов смертельных, неисцелимых! Так принеси же мне и миру телесному исцеление, Арьяман! Тебя я почтил возлиянием и молитвой, тебе принёс жертвы щедрые, богатые: коней тысячу, и крутогорбых верблюдов тысячу, и тысячу бурых быков, и тысячу голов мелкого скота всё тебе! Оказал я должные почести тебе, Арьяман!»
Мазда умолк и тотчас же в послушание словам Ахуры он пошёл, Найрьо Сангха, вестник; он направился прямо в обитель Арьямана и объявил ему волю Творца. Всё, что сказал Мазда, верный Найрьо Сангха передал Арьяману слово в слово и о почестях, которые были возданы ему, и о щедрых жертвах. Это было быстро сделано, не было это долго.
Арьяман воспылал праведным рвением. Уничтожить зло, исцелить телесный мир великую и почётную миссию возложил на него Ахура! Не теряя времени, он отправился на гору праведных вопросов. [156] Девять жеребцов взял он с собой, девять быков, девять верблюдов, девять голов мелкого скота взял он с собой, полный [праведного] рвения Арьяман. Он вырыл девять борозд продольных, произнёс молитвы и заклинания, отвращающие болезнь, и так, праведным Словом Мантра Спента, он изгнал Друджа и исцелил мир, как были на то воля и приказание Ахуры.
Вивахвант
Постепенно люди узнавали, что дэвы и Зло не безраздельно царят на земле, но есть в мире и ахуры истинные боги, благие, добрые, праведные. Так, узнали они про Хаому.
Чудесные свойства
напитка хаомы арийцам открыл их соплеменник, добродетельный муж по имени Вивáхвант (среднеперс. Вивáнгх). Он был первым из смертных, кто выжал сок золотистого растения. В награду за это богоугодное деяние та на него благодать снизошла, та его постигла удача, что у него родился сын Йи́ма (среднеперс. Йим, Джам, в поздней традиции Джам, Джамше́д, фарси Джамши́д) блестящий, богатый стадами, сиятельнейший среди рождённых, солнцеподобный между людьми [Бр]. А Вивахвант стал первым жрецом Хаомы.
В «Яшт» 10.89 первым жрецом Хаомы и Ахура Мазды назван сам бог Хаома см. выше, с. 142-143.
Царствование Йимы(авестийская традиция)
Образ Йи́мы, представленного во 2-м фрагарде «Видевдата» первым земным царём, восходит ещё к индоевропейской эпохе. Первоначальное значение имени «Пара», «Близнецы» свидетельствует о связи образа с древнейшим общеиндоевропейским [157] мифом о братьях-близнецах сыновьях Солнца. В скандинавской мифологии Йиме соответствует персонаж И́мир (этимологически «двойное [существо]» то есть «близнецы» или, возможно, «гермафродит») первое живое существо, получившее телесное воплощение, великан, из плоти которого впоследствии был сотворен мир. Ведийское соответствие Йимы Яма́ («Близнец»), вместе со своей сестрой Ями́ составляющий первую человеческую пару, сын бога солнца Вива́свата (авест. Вивахвант), впоследствии царь загробного мира, в обители которого усопшие праведники вкушают блаженство.
В индоиранскую эпоху у разных племён существовали совершенно разные представления о Йиме: солярный бог, верховное божество пантеона, владыка загробного мира, царь «золотого века» человечества, культурный герой, податель плодородия (см. далее внутритекстовый комментарий на с. 181) и др. Из этих никак не взаимосвязанных представлений «младоавестийская» традиция выработала цельный, по-своему логичный миф, вошедший в канон «Авесты» («Видевдат» 2).
Основное содержание первой части фрагарда (строфы 1-20) составляют «младоавестийские» интерпретации индоиранских сказаний о Йиме царе «золотого века», когда люди были бессмертны и жили в изобилии и благополучии. Во второй части (строфы 21-43) прослеживаются, главным образом, отголоски легенд о Йиме как о герое-цивилизаторе, проложившем людям путь в загробный мир и сделавшимся верховным богом потустороннего царства, а также представления о загробном блаженстве праведников в обители бога мёртвых и ранние эсхатологические мифы о конце света в результате зимы и о всемирном потопе (последние, бесспорно, вавилонского происхождения).