Мэри Ли - Развод в 45. Месть подонкам

Развод в 45. Месть подонкам Мэри Ли

Глава 1

Дождь стучал по подоконнику монотонно, как метроном, отсчитывая секунды, минуты, часы. Я лежала на кровати, не двигаясь, не моргая, будто боялась, что даже малейшее движение разорвет хрупкую пленку реальности, за которой пустота.

За окном капли сливались в мутные потоки, извиваясь по стеклу, словно слезы. Так же, как тогда, ровно год назад.

«С днем рождения, сынок», прозвучали в отдалении мои слова из прошлого.

Я помнила тот день в мельчайших деталях, как если бы кто-то вырвал страницу из календаря и намертво вклеил мне в память.

Моему сыну Ване исполнилось 23 года. Он с веселым смехом обнимал меня, целуя в щеку.

Мама, ну, хватит торчать на кухне! Наготовила на сотню лет вперед. Я ведь говорил, что не надо столько. С друзьями договорился прокатиться по городу, потом заскочим в кафе. Ладно, так уж и быть оставлю место для твоих блюд. Все, погнал. Вернусь через пару часов. Обещаю!

Ваня улыбался, а его глаза светились от счастья таким запомнила сына в последний раз.

Живым.

Через три часа раздался звонок.

Скворцова Юлия Петровна? произнес холодно и монотонно незнакомец. Я хотел бы вам сообщить, что ваш сын

Голос в трубке был чужим, далеким, словно доносился из другого измерения.

Молодые люди попали в аварию Скворцов Иван мои соболезнования.

Мир рухнул.

Друзья Вани выжили, а он нет.

Воспроизведение событий происшествия

Четверо друзей в машине. Один за рулем, Ваня на переднем пассажирском, двое других сзади.

Плохое освещение на дороге, мокрый асфальт, красный свет светофора.

Да ладно, проскочим! беспечно отмахнулся парень за рулем.

Не проскочили.

Встречная фура. Удар. Скрежет металла. Звук разбитого стекла, разлетевшегося на тысячи осколков.

Трое отделались царапинами. Водитель легким сотрясением, а Ваня сидел там, куда прилетел основной удар.

Позже, как во сне, я поехала с Женей, мои мужем, в морг, где смотрела на сына, не отрываясь и не веря в происходящее.

Помню белые простыни, промозглый холод повсюду. Лицо моего Ванюши почти не тронуто, только синяк на виске, отчего могло показаться, что он прилег подремать.

Смерть мгновенная, не мучился специалист говорил что-то еще, но я не слышала.

Поскольку знала это ложь.

Ваня мучился.

Он не мог уйти так быстро, ведь обещал вернуться.

Сын всегда старался сдерживать слова, а, когда не мог, то чувствовал себя виноватым.

Здесь очень холодно, прошептала, осматриваясь по сторонам сквозь пелену слез, не осознавая, что плачу. Ваня любит тепло, дайте одеяло, и я укрою его. Не хочу, чтобы он замерз. Пожалуйста, принесите покрывало.

Юля, муж придержал меня за локоть, а то порывалась сама начать рыскать по комнате в надежде найти одеяло.

С минуту присутствующие наблюдали за моими терзаниями.

Похоже, ваша супруга тронулась умом, с сочувствием тихо проговорил специалист, обратившись к моему Жене.

Нет, мой рассудок не был поврежден. Я всего лишь не хотела принимать, что любимый Ванюша навсегда исчезнет из моей жизни. Больше никогда мне не улыбнется, не расскажет забавную шутку, не обнимет

Вернувшись из воспоминаний, смахнула слезу, скатившуюся по щеке. Терпеть не могла плакать, но тяжело остановиться, когда сама душа рыдала.

Боже, какая внутри царила пустота.

С того кошмарного события прошел целый год.

365 дней.

8 760 часов.

525 600 минут.

И ни в один из дней легче не стало.

Когда Ваню хоронили, я не присутствовала, но знала, где находится место захоронения. Женя показывал фотографию установленного памятника, но не смогла заставить себя воочию взглянуть на могилу сына.

Я смотрела, как дождь рисует на стекле причудливые узоры, и где-то за окном шел обычный день. Люди спешили по делам, смеялись с друзьями, строили планы на будущее. А я лежала на кровати, прижав к груди Ванину футболку, которую так и не постирала с того момента, как он в последний раз надел ее. На ней еще оставался родной запах, побуждая думать, что мой сын жив и лишь ненадолго отлучился.

Но реальность хлестко спускала на землю.

Если бы

Я прокручивала в голове миллион сценариев.

Если бы Ваня опоздал на встречу на пять минут.

Если бы парни поехали другой дорогой.

Если бы водитель не полез на красный свет.

Если бы

Но «если бы» не существовало.

Были только ледяной холод, пустота и безнадега.

Дождь за окном, который стучал все сильнее, словно хотел что-то сказать.

Но слов не было.

Только память.

Только боль.

И мой тихий шепот в полумраке комнаты:

Прости, сынок. Я не уберегла.

Осторожно прижала к груди мягкую ткань, боясь развеять хрупкое воспоминание. Футболка пахла стиральным порошком, но, если закрыть глаза и вдохнуть глубже где-то там в волокнах еще теплился запах Ванечки, который хотела сберечь любой ценой.

Слезы снова подступили, горячие и колючие. Я резко отстранила вещь от себя, убирая подальше, чтобы не замочить. Аккуратно положила футболку на прикроватный столик, поправив складки.

Устроилась на кровати, потом протяжно вздохнула и поморщилась.

После гибели сына я сама морально умерла. Сперва перемещалась, как зомби, а потом и вовсе слегла, не сумев однажды подняться с кровати. Даже сейчас ноги лежали на постели неподвижно тяжким бременем, словно каменные. Когда они периодически немели врачи говорили, это психоз, реакция на стресс. Затем конечности перестали слушаться совсем, и с течением времени вовсе отказали, будто решили, что мне больше незачем ходить.