Это пацаны из двести пятой школы, Славка помрачнел. Мишке позавчера морду набили
Так и вы им набейте.
Славка усмехнулся:
Ишь, какая быстрая Поймал ее ладонь. Сильно сжимать не стал, так, легонечко стиснул. У вас следующий урок какой?
Лидка инстинктивно оглянулась, нет ли поблизости зубоскала Рысюка.
Математика
А я в Музее дежурю, сказал Славка с непонятным выражением.
Из приоткрытой двери класса тянуло холодом. Выбитое окно наскоро пытались прикрыть какой-то картонкой.
Слышишь, пигалица? В Музее пыль вытираю. От физкультуры освобожден.
Поздравляю, сказала Лидка.
Славка помялся:
Так ты будешь знать, куда прийти, если у вас математику отменят?
Не отменят, она пожала плечами. Вон пустых классов сколько.
Ну так сама отмени
Лидка снисходительно улыбнулась.
Это в средней группе можно вот так запросто прогулять урок. А ее, Лидкино, отсутствие математичка засечет сразу пустое место на первой парте, под самым носом. Даже если Рысюк смолчит, а молчать он, конечно, не будет
Прозвенел звонок на урок. Математичка явилась, звеня ключами, как тюремный сторож, под ее занятие выделили кабинет гражданской обороны, обычно запиравшийся на три замка. Там хранились противогазы, акваланги, ракетницы и прочие пособия, дорогие и привлекательные для ворья. А уж ворья в последнее время развелось не в меру, даже в лицее, даже несмотря на круглосуточное дежурство милиции
Младший-«Б» класс вереницей потянулся по лестнице вверх; математичкин взгляд остановился на Лидке.
Сотова принеси, пожалуйста, мелки из подсобки, а то в гражданской обороне их вечно не хватает. Только быстро одна нога здесь
Ага, сказала Лидка. Сейчас.
И поплыла против течения ее одноклассники вверх, сама она вниз. На второй этаж, по вощеному паркету направо, по коридору прямо туда, где учительская, подсобка и Музей.
Привычная суета изгоняла страх. Учителя выглядели так, словно ничего не произошло; знакомые стены будто говорили: ничего с тобой не случится, ничего с тобой случиться не может. Мир незыблем, если взрослые спокойны
Она перевела дыхание и вымученно улыбнулась сама себе.
Славка Зарудный стоял в дверях Музея. По-хозяйски крутил на пальце ключ. Увидев Лидку, по-настоящему обрадовался, даже, кажется, покраснел.
Отменили?!
За мелом послали, сказала Лидка, отводя глаза.
Славка скис. Ему было уже почти семнадцать лет, но чувств своих скрывать он так и не научился.
Ты, слушай, пигалица Может, после уроков?
После уроков за мной отец заедет. Лидка поняла, что ей жаль обижать Славку. Что Славка хороший парень: за ним вьются минимум три девчонки, и любая из них на Лидкином месте отложила бы математику на потом.
А что ты мне хотел показать? спросила она буднично. Может быть, минуты хватит?
Минуты?! возмутился Славка.
Музей надоел Лидке еще во втором классе. Пыльную экспозицию она знала наизусть разумеется, только ту ее часть, что была открыта для посещений. Говорили, что в закрытой части Музея, куда пускают только учителей и выпускников, уже три года хранится настоящая мумия, засмоленный труп человека, не добежавшего в свое время до Ворот; обычно тела погибших превращаются в пепел, но археологам (или обыкновенным строителям) случается находить в завалах такие вот засмоленные тела. И только специалист может определить, жил ли человек десять циклов назад или твои родители были с ним знакомы еще в прошлом цикле
Лидка не любила и боялась об этом думать.
Погоди, Зарудный.
Она вошла в подсобку. Взяла три мелка красный, синий, белый. Завернула в бумажку она терпеть не могла, когда руки пахнут мелом, и потому не любила отвечать у доски.
Славка ждал у входа в Музей.
Слушай, пигалица, ладно, хоть на минуту зайди
Лидка остановилась.
щелкнул замок, и дверь медленно, как в ужасном сне, начала раскрываться.
Славка уже стоял, прижав одну ладонь к лицу, а другую к груди, будто решившись в последний момент симулировать сердечный припадок.
А Лидке нечего было симулировать. Она сидела под витриной, под остатками погибшей цивилизации, и смотрела на себя как бы со стороны на перепуганную, расхристанную, с распухшими губами девчонку.
Вошли завучиха, техничка, математичка, директор. Некоторое время было тихо, потом завучиха утробным голосом произнесла: «В святом для нас месте»
На Славку почти не смотрели.
Маму было жалко.
Маме Лидка рассказала, как все было на самом деле, но легче от этого не стало. Брат демонстративно не желал разговаривать с падшей сестрой, отец ходил подавленный и молчаливый, зато Яна никак не могла сдержать язык:
Дура! Кретинка! Что у тебя в голове тряпки?! Допрыгалась, дура, вот вылетишь из лицея, вот попадешь в двести пятую Возились с тобой, нянчились с тобой, вынянчили тебя Дебилку, имбецилку, идиотку
Замолчи, устало говорил отец, и Яна замолкала, и заведенный мотор внутри нее работал вхолостую целых две минуты, а потом молчание иссякало, и все начиналось сначала:
Дура Кретинка Потаскуха малая До чего ты мать довела
Отец три раза ходил к директору. Вроде бы должны были исключить обоих и Зарудного, и Лидку, но с самого начала ясно было, что на Славку у лицейских начальников рука не поднимется: у Славки слишком известный отец. Академик и депутат.