Ева приподнялась.
Лариса лежала неподвижно, в неестественной позе, вокруг её головы медленно растекалась тёмная, вязкая лужа.
Пока ещё ни о чём не догадываясь, Ева перевела взгляд выше, на стол Салютина, и увидела, что угол мебели окрасился красным, тяжёлые капли набухали там и срывались вниз... а ещё волосы прилипли... осветлённые.
Еву затрясло от пронзившей её мозг догадки, руки и ноги её похолодели и буквально отнялись, низ живота, наоборот, обдало кипятком и ей сильно захотелось в туалет. Она на карачках подползла к голове неподвижной Ларисы, тупо надеясь на чудо. Заглянула той в лицо...
УВЫ, никаких надежд и сомнений висок... висок пробит... не дышит, один глаз открыт, но зрачок на свет не реагирует... дыхания нет, пульса тоже нет.
Мама... мамочки мои!
Запищала Ева и сама себе зажала рот руками, сжавшись в комок и осознавая... не осознавая весь ужас случившегося и непоправимость происходящего.
Это не я... Я не хотела... Такого не может быть со мной... Я ничего не делала...
Стонала Ева, трясясь, как в лихорадке. Мысли в её голове безбожно путались, ей надо было что-то делать... но она не могла сообразить, что именно: бежать с места преступления а куда, заметать следы а как, тут везде камеры, звонить а кому, в скорую или в полицию, или охране НИИ сдаваться? Из-за стресса она не могла мыслить логически и даже внятно говорить.
Уши у неё заложило от гула грохочущей крови, сердце било в набат как бешеное. Дыхание участилось сверх всякой меры, в висках заломило, в глазах потемнело. Сознание поплыло, Еву повело вбок, и она упала без чувств. Обмякнув прямо рядом с телом Ларисы.
Глава 13
Впрочем, это его тревожило мало, слишком уж был уверен в себе как водитель. А кроме того, все его усилия в данный момент были нацелены лишь на одну идею-фикс прибыть в Инновационный институт квантовой экспериментальной физики как можно скорее... как можно СКОРЕЕ. Иначе будет поздно... чтобы и для кого бы это ни значило.
Вослед ему, не отставая и практически не отсвечивая в темноте, как приклеенный нёсся тяжёлый, бронированный полицейский грузовик с молчаливой группой захвата на борту.
Сообщение о том, что в институте была включена красная тревога, несмотря на ночь, настигло следователя не в кабинете и не в постели, а как бы под ней... и это была даже не его собственная кровать, а кое-кого другого. Рабочий день давно закончился, но упрямый Фантомас не собирался останавливаться, наоборот, его активность только возросла. Он нещадно подгонял группу экспертов, работающую над сбором вещественных улик, чем безумно их нервировал. Дело в том, что опытный оперативник выработанной годами интуицией буквально чувствовал, что они вот-вот могут сильно опоздать. Нормально, когда правоохранительные органы привлекаются к расследованию после обнаружения трупа, но вот получить на руки ещё один уже в процессе расследования это моветон.
Весь вчерашний день Лазарев всё с теми же экспертами чуть ли не под микроскопом исследовал квартиру, жизнь и личность убитого Виктора Мирошниченко.
После тщательного изучения, всего изъятого у убитого на рабочем месте и в квартире, отыскались следы деструктивной деятельности Мирошниченко. Во-первых, это именно он слил информацию в СМИ. А во-вторых, этот парень влез в систему настроек УНК и внёс туда изменения, что привело к аварии при проведении эксперимента. Он, конечно, подчистил все хвосты, но следы в том числе цифровые всё же отыскались. Саботажником оказался этот Мирошниченко,
причём злостным. Непонятно только на кого он работал: сам ли придумал всё это, или кто подсказал? Лазарев подозревал, что у парня тут было что-то идейное.
Потом следователь долго терзал Поликарпова Петра Петровича, найдя в вещах покойного записи в личном дневнике о его так называемом тесном общении с этим более чем сомнительным главным безопасником КЕФИРа. Ханга тоже что-то такое про него говорила. И Лазареву очень хотелось понять, что всё это значит. Но безопасник непонятно отчего упёрся, и ни в какую не желал идти на контакт со следствием, всё время ссылаясь на секретность и утверждая, что фантазии Мирошниченко и Ханги к реальности отношения не имеют. Утверждал, что о деструктивной деятельности парня в стенах института не знал, но подозревал его, однако доказательств не было.
Естественно, следователь ему ни на грош не верил, но предъявить было нечего, хоть и хотелось, но улик на руках пока не было, имелись только подозрения одни.
Лазарев, несмотря на все приложенные усилия, так и не нашёл ни одного хотя бы маловразумительного мотива убить этого застрявшего в юношестве парня Мирошниченко... кроме как у Поликарпова Петра Петровича этот, пожалуй, мог бы.
В остальном Виктор был слишком заурядным, что ли. Скорее даже малахольным для того чтобы его убивать. Таких людей преднамеренно не убивают просто незачем никому.
Парень был умный да, хороший сын да, фантазёр, романтик, завсегдатай интернет-пространства, там и протекала вся его светская жизнь. А на деле в реальности это был безликий и безголосый, а главное, бесхитростный человек, лицо из толпы, как говорят. Высунувшийся лишь однажды, судя по всему, и тут же был за это наказан. Правда, Лазарев не считал, что диверсия и скандальная публикация, тиснутая парнем в малозначимое издание, тянут на серьёзную угрозу, скорее на мелкую пакость, но вот руководство придерживалось иного мнения, требуя найти доказательства связи Мирошниченко с какими-либо незаконными организациями.