Что сказал... ничего такого, кажется...
Начала было она в ответ. Поликарпыч молчал и даже не моргал, а ждал... чистосердечного признания, что ли? Ева задёргалась сильнее и даже голос повысила.
Да я и не помню... Ничего такого... сказал открыть пару ссылок на какие-то дурацкие статьи, и всё.
Всё?
Да. Дальше с его стороны шли только излишние эмоции, повторял, как заело его «Что будет? Что теперь будет?».
Ещё что говорил?
Да ничего. Я же говорю НИЧЕГО. Ничего толком, просто он паниковал почему-то, и только. Я даже не поняла, с чего его так проняло. Ничего такого... и даже конкретики в тех статьях не было. А в чём дело-то? Почему вы про Витьку так странно спрашиваете? Его вчера и сегодня не было на работе... это?
Предприняла попытку Ева перехватить инициативу в этом разговоре и уяснить наконец в чём подозревают приятеля.
Вы в последнее время получали от вашего друга какие-либо послания в любом виде: письма, записи, посылки и прочее. Может, он что-то вам передавал или оставлял на хранение?
Лицо Евы вытянулось от удивления: «Господи, во что ещё влез этот придурок»?
Передавал, оставлял зачем? Нет, ничего такого. А что...
Точно? Учтите Евгения в ваших же интересах сейчас со мной сотрудничать.
Внезапный наезд озадачивал больше, чем пугал. Вцепиться в рожу Поликарпыча у Евы не вышло бы это она понимала, а вот начать орать, она вполне могла децибелы в её голосе стали нарастать, и интонация менялась.
Да в чём же дело?! Вы можете уже сказать? Где Виктор?
Поликарпыч молчал и холодно смотрел на Еву своими карими, выцветшими, как пожухлая листва, глазами. Последовавший ответ просто убил её на месте.
Он умер. Знала? Как раз в воскресенье у себя в квартире, мать его вчера вечером нашла. Его У-БИ-ЛИ.
Последнее слово было произнесено с выражением... с особенным выражением и по слогам.
Как... это... убили?
Голос Евы дрогнул, в голове была каша вместо мозгов, на глаза навернулись слёзы.
Просто Евгения. Убили его, как убивают многих, каждый день. Вот что бывает, если кто-то лезет туда, куда не просят.
С каким-то потаённым значением сказал это безопасник.
Если интересует конкретный способ...
Нет! Но... за что его могли? Кому вдруг понадобилось?
Взвизгнула Ева.
Как раз это неплохо было бы узнать. Поэтому я ещё раз вас спрашиваю о чём вы говорили тогда, ты последней с ним, судя по всему, разговаривала... кроме убийцы. Хотя, убийца вряд ли что-либо говорил своей жертве. Учтите, скоро здесь будут следователи, и вам придётся отвечать уже на их вопросы, и я должен быть уверен, в том, что, то что ты им расскажешь не навредит институту, и той работе, что ведётся в этих стенах.
Ева сглотнула. Мысли её путались просто их было слишком много, но все как одна непутёвые. Успокоиться, сосредоточиться, подумать было невозможно, к тому же её пробила дрожь.
Говорите Евгения! Не молчите! Дословно что он вам сказал?!
Торопил её безопасник. А у Евы язык отнялся, губы задрожали, из глаз потекли слёзы.
Поликарпыча,
судя по всему, такая реакция кисейной барышни не устроила. Взгляд его был тяжёл, как пудовая гиря. Грузно опираясь о стол здоровенными кулаками, он стал подниматься со своего места, смотря на Еву как дезинсектор на мышь. Собираясь... успокаивать?
Возможно, конечно, но...
Ева уставилась на него в ответ как на вивисектора по спине потекла капелька пота. Ей показалось, что сейчас её будут бить... или даже убивать. В этот, признаться по совести, не до конца понятный момент в дверь властно и требовательно постучали.
Ева, от неожиданности, перестала лить слёзы и... почему-то даже обрадовалась слава Богу, хоть свидетели будут. Она всем корпусом развернулась к двери, стремясь больше не смотреть в сторону пугающего её безопасника. Стук повторился.
Следственный комитет, дверь откройте.
Сухо раздался за дверью облечённый казённой властью голос.
Поликарпыч прошёл мимо Евы, упорно таращившуюся на закрытую дверь, и отпер замок. Лицо его при этом было недовольным и даже злобным. Но гримаса эта сменилась на полнейшее равнодушие, как только дверь ещё только стала отворяться.
В кабинет вошли сразу трое: двое здоровых каких-то в военной форме, при погонах, и один мужик средних габаритов, в штатском, среднего же роста, с бледным лицом, в тёмном костюме и со старомодной кожаной папочкой в руках.
Вошедшие сухо поприветствовали Поликарпыча, предъявили корочки, пожали протянутую руку, о чём-то пошушукались. Ева почти ничего не разобрала, только отдельные слова: секретно... расследование, есть разрешение... нельзя... рабочее место... коллеги... личные вещи... сопровождение. Всё это время Ева не сводила с мужчин взгляда и, кажется, даже не моргала, а тот, что с папочкой нет-нет, да и стрелял в неё проницательными тёмно-серыми глазками. И резко вдруг:
Евгения Ханга, я так полагаю?
И тут же оказался рядом с Евой. Та энергично закивала, смотря на следователя затравленным кроликом.
Очень хорошо, а мы до вас дозвониться никак не могли. Я следователь по особо важным делам Лазарев Дмитрий Александрович, хотел бы с вами переговорить о Викторе Мирошниченко.
Ева вновь закивала, соглашаясь со всем сразу.