Подколола она Еву.
Да.
Просто согласилась та.
У вас всё просто и понятно. А у меня с моим не так. Непонятно пока кто кого любит и любит ли вообще...
А ты ребёнка роди и всё понятно сразу станет. Куда он от ребёнка денется поплачет и как миленький женится.
Бодро выговорила Вера, а Ева только глаза рукой закрыла.
Нет, ну ты Вера действительно дура. Ребёнка ещё во всё это впутывать разве же для этого детей рожают. Решать проблемы за счёт детей это никогда ни к чему хорошему не приводило. Свои проблемы по-настоящему взрослые люди решают сами. Тем более я сама ещё не знаю люблю ли я его?
Ага, а в постель уже впустила, значит. В таких делах слишком много думать вредно, знаешь ли. От этого морщины появляются. А в детях, между прочим, наше будущее, без них никак.
Прозвучало как запоздалое «откровение».
Это да. Уговорил он меня чёрт языкастый. Да и биологические часы, наверное, сыграли не последнюю роль. Симпатия к умному человеку, которым восхищаюсь гормоны: дофамин, серотонин, адреналин, эндорфин, окситоцин и все дела... шампанское ещё это до кучи, и вот вечерок перестаёт быть томным. Чистая физиология никуда ты от неё не сбежишь.
Не стала оправдываться Ева.
И вообще... кто тут без греха-то все мы люди слабые, глупые, жадные, и трусливые к тому же.
Она подпёрла кулаком подбородок, и впав в задумчивость, устремила взгляд на серый, городской пейзаж и морально устаревшую панельную застройку своего района за окном. Голые, чёрные, мокрые ветви дерева замысловато качались, подавая кому-то непонятные знаки, и лезли в окно.
Вечно всего боимся... Секс выдаём за отношения, привычку и нежелание остаться в одиночестве за любовь. Как только до сих пор живы-то, почему не истребили друг дружку не понимаю. И... к чему я это...?
Ну, это не нам решать.
Отозвалась спокойно Вера, а через секунду спохватилась:
А ты вообще о чём сейчас? Куда тебя понесло хочешь сказать все вокруг плохие, только ты хорошая?
Глаза Веры стали огромными и круглыми, а губы она обиженно надула, готовясь реветь, сильно подозревая, что ей только что сказали очередную гадость.
Да так... ни о чём. Просто... накатило что-то.
Еву не то чтобы задели последние слова Веры, скорее затронули глубоко в душе некие струны говорила всё это, наверное, она прежде всего себе. Обе девушки глубоко задумались, молчание за столом затягивалось, хорошо был слышен только бедлам, творящийся в комнате там мальчики, судя по всему, прыгали на диване. Наконец Ева сказала:
Да так... не бери в голову. Ты мне своими новостями всё настроение испортила, планы порушила и чем-то заразила, кажется.
Это чем же?
Удивилась Вера.
Меланхолией, надо думать.
В дверь снова затрезвонили. Ева поднялась со стула и пошла открывать, она догадывалась, кто бы это мог быть.
Войдя в прихожую квартирки Евы, зять Антон почти полностью заполнил собой всё свободное пространство там. При всей его внешней брутальности и за напускным равнодушием, Ева пятым чувством сразу уловила уязвлённое самолюбие мужчины. Так что тянуть кота за... хвост не стала, а заскочив на танкетку только так она могла дотянуться до головы зятя, энергично зашептала тому что-то в ухо. Закончив шептаться с Антоном, Ева посчитала свой долг миротворца выполненным, остальное предоставляя супругам решать самим. Ловко соскочила с танкетки и отправилась к племянникам, которые судя по грохоту активно громили её спальню пора было сделать сорванцам пару внушений, а то имея дело с мягкотелой
матерью, они совсем от рук отбились. А это не дело. Вседозволенность не есть воспитание.
Через пару часов опустошив холодильник и буфет в квартире Евы и выпив у неё весь чай, родственники, довольные собой, отправились домой. Оставив после себя гору грязной посуды и бедлам в квартире.
Прям Мамай какой-то прошёл.
Резюмировала Ева, не торопясь разгребать весь этот срач. Она в задумчивости сидела за столом, пребывая в полнейшем раздрае чувств. Разговор с Вероникой и явление Антона всколыхнули в её душе какое-то смущение или скорее беспокойство.
И ещё это слово... которое впервые вообще было произнесено.
Любовь... любовь... любовь...
Ева произносила это слово, словно пыталась распробовать его на языке, и оно казалось ей сладким. Но вот каким сладким... мёд не мёд, карамель не карамель, и на шоколад не похоже, сахар тоже не совсем подходит.
Может, кокосовая вода...
Права была Вера Ева и впрямь завидовала ей... но как казалось самой Еве «белой» завистью, а не «чёрной». Просто ей тоже хотелось, чтобы её кто-то так любил, и самой ей хотелось любить. Не Антона это понятное дело, но кого-то другого.
Мыслями Ева обращалась к Никитину, думая о том, как она к нему относится, и главное, как ОН сам относится к ней.
Что между ними? Страсть не похоже, для этого им обоим недостаёт огня. Сожительство нет, они не живут вместе... пока. Интрижка может быть, вот это ближе к истине. Может даже секс-партнёры очень современно, по-европейски. Что тогда любовь?
Ответ не находился, сколько ни терзай мозги. В душе Ева хотела именно этого любви как в романах, чтобы платье белое, дом полная чаша, и карьера, и дети... чтобы был смысл. В себе она была почти что убеждена да, она готова к этому, она любит его. А вот он? Готов ли к этому? Может, их отношения развиваются неправильно по инерции, а не по любви?