А на работу в понедельник поехали уже от неё, пришлось вставать пораньше в отличие от Никитина, Ева жила далековато от работы. Причём бывший не желал оставлять её в покое, а преследовал буквально по пятам, и если ранее её это только лишь раздражало, а до того подогревало самолюбие, то теперь вызывало явное недоумение: «И правда, с чего вдруг на ровном месте, и такое рвение, после скандального расставания? Он даже при первом их знакомстве не лез так из кожи вон, а сейчас, можно подумать, его прям распирает».
Евгения... Евге-ения, вы меня слышите в конце-то концов?
А...?
Очухалась Ева и захлопала накрашенными ресницами. Над ней грозовым фронтом нависало суровое академическое начальство у-пс-с.
Д-да-да... простите Казимир Фёдорович, я немного...
Залепетала она, тушуясь, как маленькая девочка, пред насупленными очами Вознесенского метавшего в неё молнии аки громовержец.
Чем вы занимаетесь на рабочем месте? Где данные прошлой сессии экспериментов?
Э-э-м... кажется, у биологов зависли. Они не присылали пока.
Вам кажется... Почему до сих пор у них?!
Э-м... не знаю.
А почему вы сами не потрудились забрать их у них? Не дают, значит, нужно пойти и поторопить. Это ваша работа, а не моя.
Вознесенский аж задохнулся от негодования, и ещё минут десять после возмущался такому безответственному отношению к их общему делу.
Мы тут не в бирюльки играем, так и знайте!
Закончил он свою речь, и Ева, пунцовая от стыда, пулей вылетела за дверь и рысью побежала по коридору в блок к биоинженерам чуть все двери на своём пути не посносила, и запыхавшись буквально ворвалась к коллегам. Но к своему удивлению никого этим не шокировала.
Некого оказалось шокировать.
В холодном и скудном свете голубых настольных ламп, тонущая во мраке своими углами, огромная обезлюдевшая биолаборатория, заставленная: столами, холодильниками, рядами пробирок и шкафчиками с прочей посудой общего назначения, выглядела откровенно жутковатенько.
«Прямо как в фильмах про зомби-апокалипсис» невольно отметила про себя Ева.
Светились и мигали мониторы с запущенными программами, гудели морозильники, жужжала гиперспектральная камера и криогенная мельница... вот только людей, работающих со всем этим, видно не было. И только где-то далеко-далеко, за огромными компьютерными стеллажами, отделяющими соседнее, такое же большое помещение, что-то позвякивало, постукивало и пищало. А может это и не из соседнего помещения, а того, что ещё дальше было зловещие звуки отражались от стен и разносились тут далеко. Лаборатории биоинженерии располагались цепочкой, и если двери-перегородки были открыты, а они, как правило, и были открыты, то пройти можно было весь блог насквозь.
Еве ничего не оставалось, кроме как идти на звук, надеясь, что тут всё же найдётся хоть кто-то, кто сможет объяснить, куда же все делись.
Хотя, что тут гадать, если на часах половина первого на обед все отправились, к гадалке не ходи, в эту лабораторию с едой вход воспрещён категорически. А у Евы аппетит почему-то напрочь пропал.
Пройдя помещение, напоминающее склад, и своеобразную теплицу с зелёными ростками растений и какой-то плесенью в банках, она попала туда, где
было полно клеток с разными зверьками, и девушка наконец наткнулась на знакомое ей лицо и выдохнула. Валентина Семёновна доцент кафедры палеонтологии в МГУ. Облачённая сейчас в белый пластиковый лабораторный комбинезон и в синие резиновые перчатки, возилась у клетки с белыми маркированными мышами, и тыкала грызунов шприцем, вводя им, что-то прозрачное.
Валентина, это я...
Опасливо поприветствовала знакомую Ева, боясь помешать эксперименту и непроизвольно ёжась при виде инъектора. Но как видно зря боялась, доцент была спокойна как танк. Она приветливо посмотрела на вошедшую, сквозь защитные очки и вновь вернулась к своему занятию.
О, привет, Евгения, какими судьбами к нам?
Да вот за данными по РО78/6.
А эти... они у Гурьянова. Он скоро придёт, подожди.
Ок.
Не решаясь уйти и шататься тут в одиночку по пустой лаборатории, Ева скромно пристроилась на стульчик у двери. Обвела любопытствующим взглядом по периметру стен многоэтажные конструкции из однотипных подписанных клеток-домиков с сидящими в них возле своих кормушек и поилок зверьками. В основном мыши и крысы да, но были и белые ёжики, обычные цыплята, пушистые кролики, хомяки, морские свинки, стояли отдельно аквариумы с лягушками и ящерицами. Клетки были чистенькими, подсвечивались, обогревались, и даже вентиляция наличествовала всё для создания комфорта подопытным. Лабораторная живность пищала, умывалась, спала, ела и как-то радостно бегала в колесе... закреплённом на одном месте раз и навсегда. Ева снова невольно поёжилась, глядя на этот мини-городок обречённых. Животных она любила, а тут все они шли на убой.
И не жалко тебе Валентина гробить этих зверюшек? Крысы ладно, но кроликов-то жалко... пушистики.
Собеседница пожала плечами, внимательно и пристально разглядывая белую мышку с окрашенным в жёлтый цвет хвостиком, пищащую в её руках, и многозначительно произнесла:
Не разбив яиц, омлета нам не приготовить. Все под единым Богом ходим... для каждого своя судьба уготована.