Роман потёр ладонь о ладонь, вызывая приток крови; ладони должны были быть тёплыми.
Пришло профессиональное спокойствие: он был в своей стихии, стихии биоэнергетического лажения, чем занимался до этого много лет.
Сначала пришлось заняться восстановлением энергетических каналов в локтевых и коленных суставах, а также «пробиванием пробки» в энергетическом меридиане позвоночного столба.
Афанасий пошевелился, но из беспамятства не вышел.
Вторым этапом Роман очистил сосуды лёгких пациента от застойных зон с микротромбами, чтобы не возник геморрагический инфаркт лёгких. Подпитал сердце, бившееся из последних сил.
Вьюгин задышал ровней.
Отдохнув, Роман пробился в мозг через все природные и внушённые барьеры, начал распутывать клубок сцепившихся в синестезии мыслей, эмоций, ощущений и семантических полей.
Далось это не сразу, Роман едва сам не потерял сознание, нырнув «с головой» в обморочный омут чужого разбалансированного подсознания, но заставил-таки линии чувств заняться своими делами, а линии мыслей собраться в единый «букет» и начать поиск смыслов в окружающем пространстве.
Афанасий открыл страшные до краёв заполнившиеся чернотой глаза.
Роман почувствовал тошноту, сел на краешек кровати, удивляясь нахлынувшей
слабости. Но дело было не закончено, и он склонился над Джокером.
Впрочем, экстрасенсу помощь была уже не нужна. Сильвестр Первицкий перестал дышать.
Роман попытался активировать его сердце и снова чуть не свалился без памяти: ослабленный оттоком энергии организм забастовал.
Сзади послышался хрип.
Роман выпрямился на дрожащих ногах, оглянулся на больного.
Ром, послышался тихий шёпот. Ты как здесь
Случайно шёл мимо, пошутил Роман, беря его за руку. Лежи, сейчас приедет врач.
В комнату заглянул Тамерлан, шагнул к дивану, переводя взгляд с Волкова на Вьюгина.
Живой! Это хорошо.
Я подставил заговорил Афанасий.
Где Олег Харитонович?
Не знаю мы начали разговаривать он почуял засаду исчез.
Тамерлан оглянулся на вбежавших за ним людей.
Назад! Не мешайте!
Парни остановились. Ростислав Филиппович развернул обоих, вытолкал за дверь, вернулся. Бросил взгляд на Джокера.
Что с ним?
Умер, виновато развёл руками Роман.
Подожди за дверью, сказал Тамерлан своему коллеге.
Ростислав Филиппович молча вышел.
Он был запрограммирован, начал Роман.
Джокер?
Оба.
Тамерлан, прищурясь, посмотрел на ожившего Афанасия.
Я нейтрализовал программу, закончил Роман.
Ладно, разберёмся. Куда мог исчезнуть Олег?
Можно попытаться выяснить, отдохну только.
Возьми мою силу.
Роман нерешительно потрогал затылок, ощущая застрявший там «кирпич», попытался снять пульсирующую в затылке боль.
Спасибо.
Спасибо скажешь потом, подсоединяйся смелее. Тамерлан протянул жёсткую сухую руку.
Роман подставил свою. Свело мышцы плеча. По руке пробежал самый настоящий электрический разряд, от ладони Тамерлана пошёл жар, поднялся к шее, влился в голову. По коже черепа побежали мурашки.
Роман почувствовал себя как воздушный шар, в который начал поступать чистый нагретый воздух. Пришла невероятная бодрость, расправила мышцы тела. Захотелось танцевать.
Нечто подобное он чувствовал и при поддержке Алтына, только не так мощно. Захария Салахетдинович был энергетически сильнее бывшего разведчика.
Я тебя просканирую, сказал Роман.
Валяй, глухо отозвался Вьюгин, в глазах которого отразилось страдание. Он понимал, что произошло, и сочувствия не просил.
Роман сосредоточился на подсоединении к глубокой психике полковника, заведующей памятью о происшедших событиях независимо от его состояния.
Погружение напоминало процесс ныряния в воду, даже ощущения казались такими же: перехватило дыхание, сдавило со всех сторон, потемнело в глазах. Затем Роман наткнулся на обросшие «ракушками» смысловых интерференций «кочки» устоявшихся памятных событий и по ним выбрался на «берег» долгосрочных, оставивших отпечаток в душе воспоминаний.
Цветовую гамму и «скульптурные структуры» «берегов памяти» Вьюгина описать было бы трудно. Фантазия Романа превращала это псевдопространство в сложное паутинно-ажурное «фрактальное многообразие» со «струнной архитектурой», и понятней выразиться он бы не смог. Зато мог ориентироваться в скоплениях «грибообразных наростов», а главное быстро отыскал недавние события, оставившие след в памяти Афанасия: они походили на тающие дымки и бесформенные призрачные «опухоли». Психика полковника ещё не обработала поступившую информацию, не превратила «дымки» в «твёрдые скалы». Да и блокада полученного пси-раппорта не пускала новые «экспонаты» в «кладовые памяти».
Вернулся он из путешествия по нервным закоулкам Афанасия с некоторым трудом. Погружение требовало энергии, и если бы не поддержка Тамерлана, он не смог бы ни «нырнуть» глубоко, ни прочитать хранящиеся в психосоматике «файлы», ни подняться обратно.
Открыл глаза.
Тамерлан поддерживал его за плечи. Взгляд его был остр и сосредоточенно вопрошающ.
Он здесь, сипло выдавил Роман.
Кое-что я уловил, но не всё. Что значит здесь?
Когда его атаковали, Олег Харитонович заблокировался