А все попытки надавить на Сахарова через его начальство заканчивались бы отписками, что капитану, как представителю военной власти в системе, виднее, как нести службу. Главное, что по документам и отчётам в системе всё в порядке. Чтобы старательно заметаемое под ковёр дерьмецо не всплыло наружу, наверх, к адмиралам и министрам, или того хуже, к самой императрице.
Выходит, комендант здесь, как и я же, просто заложник ситуации. Что нас отчасти сближало.
Да, печально это слышать, господин комендант, сказал я. Надеюсь, у меня получится хоть что-то изменить.
Могу только пожелать вам удачи, господин лейтенант, сказал Уралов.
Мы пожали друг другу руки, я вышел из его кабинета. Коменданту нужна была тихая и безопасная система, чтобы больше кораблей следовали через неё, заглядывая на станцию. Больше кораблей, больше грузов, больше народа, соответственно, важность U-681 возрастает вместе с доходами коменданта и его политическим весом.
Мне же нужна была служба не под командованием алкоголика-самодура. Мне хотелось служить как подобает, а не страдать фигнёй целыми днями, спасаясь от безделья посиделками в кают-компании.
Я остановился у прямоугольного иллюминатора в коридоре, за которым виднелась далёкая звезда, золотым шаром сияющая в черноте космоса. Мимо меня прошли несколько туранцев, курлыкая на своём языке. Были они смуглые и раскосые, темноволосые, больше похожие на жителей Сино-Индской Федерации, а не на нас, униформу предпочитали пышную и цветастую. Торговцы, не военные.
Я проводил их задумчивым взглядом. Что-то они зачастили сюда. Это само по себе, конечно, не плохо. Даже наоборот, хорошо, пусть система процветает, но они как-то сами собой вызывали у меня недоверие. Воевали мы с ними чаще, чем сотрудничали, и короткие моменты перемирия неизбежно заканчивались вероломным нападением с их стороны, когда они в очередной раз пытались захватить какую-нибудь планету или систему.
Но я прилетел сюда не для того, чтобы глазеть на туранцев. Я прилетел, чтобы провести здесь выходной, и никто не сможет меня остановить в моём стремлении развеяться и отдохнуть. И я направился прямиком в бар, туда, где уже отдыхали мои сослуживцы.
Знакомый уже бармен кивнул мне, когда я вошёл и пристыковался к стойке рядом с младшим лейтенантом Каргиным. Нижние чины «Гремящего» оккупировали столик неподалёку, и все остальные посетители неприязненно смотрели на них, шумных и воинственных. Было тут ещё несколько туранцев, пара вольных торговцев, ещё несколько местных обитателей, работников станции. Достаточно многолюдно для такой маленькой станции, как U-681.
Господин лейтенант, произнёс бармен. В этот раз, надеюсь, обойдётесь без драк?
Это зависит не от меня, пожал я плечами.
Каргин покосился на меня с удивлением.
Вы и здесь успели отличиться? в недоумении спросил он.
Поцапался с парой пиратов, ерунда, сказал я. Светлое пиво есть?
Новомосковское, порошковое, предложил бармен.
Дрянь, а не пиво. Но встречалось повсеместно, даже в такой глуши. А всё потому что транспортировалось в разы проще, чем натуральное пиво, которое варили на планетах и в колониях.
Наливай. И к пиву чего-нибудь, потребовал я.
На стойке передо мной появился высокий бокал с пенной шапкой и прозрачной холодной каплей, стекающей по стенке. Стекло тут же начало потеть от перепада температуры. Рядом с бокалом бармен поставил с закуской, белыми крахмальными чипсами, посыпанными приправой.
Ваше здоровье, лейтенант, повернулся я к Каргину, поднимая бокал.
Связист, в свою очередь, наливался виски, и тоже отсалютовал мне стаканом. Напиться он пока не успел, но яркий румянец на щеках точнее любого детектора говорил о том, что пару стаканов он уже в себя опрокинул.
Давно на «Гремящем»? спросил я.
Он задумался, поднял взгляд к потолку, вздохнул, считая дни и месяцы. Однообразные донельзя, одинаковые, и потому подсчёту не поддающиеся.
Полгода. Чуть больше, сказал он.
Залёт? поинтересовался я.
По распределению, фыркнул он, ясно давая понять, как относится к своей удачливости.
Мы с ним были ровесники, плюс-минус, разве что я заканчивал Академию, а он училище в одной из колоний.
Давай на ты? предложил я.
Вне исполнения служебных обязанностей, естественно. Субординация это почти святое. Крепко вбитое в подкорку.
Давай, кивнул он.
Нам нечасто доводилось пообщаться. Он, как и я, в кают-компании был гостем нечастым, а во время вахт всё наше общение сводилось к приказам и докладам.
Я отхлебнул наконец-то из бокала, скривился от терпкой горечи.
Как всегда, когда пьёшь новомосковское. Надо немного потерпеть в начале, а потом пойдёт как по маслу.
А я ведь такой же был, когда только прилетел сюда, признался вдруг Каргин.
Какой? не понял я.
Ну Деятельный. Думал, сейчас тут Порядок наведу, покажу всем, как надо вздохнул он.
А потом? спросил я.
А потом понял, что нахер это никому не надо, сказал он, отхлебнув виски, не закусывая. Знаешь, тут быстро мотивация теряется. Тут все живут по принципу «не высовывайся». Выскочек не любят.
Я пожал плечами. Я, значит, выскочка. Ну, с этим трудновато спорить, но такая уж у меня природа, такой характер, и переделывать его слишком поздно.