Впрочем, что бы ни происходило в мире, жизнь шла своим чередом. Ресторации, магазины и гостиницы на широкой улице украшались к празднику. Еловые ветви, обмотанные лентами и золотой бумагой, наверняка намекали на праздник. Увы, Глеб, глядя на них, отчего-то видел лишь намёк на похоронные венки и ничего более.
Зима, депрессия, пробормотал он, поднимая повыше воротник. Нехватка витаминов. Всё же стоит запатентовать что-нибудь этакое инженерной направленности. А нет так прописывать всем мандарины и лук. В них, говорят, витамина С много.
Мимо пронеслись сани, запряжённые тройкой. Белоснежные кони, точно из сказки про Ледяную королеву, летели по улице, обгоняя ветер.
Шустрее, Радимые! крикнул лихач с облучка.
Глеб успел разглядеть укрытую мехами даму, и сани исчезли вдали, оставляя за собой лишь перезвон бубенцов.
Что б я так жил, хмыкнул Буянов, глядя им вслед. Впрочем, пока что ничего не предвещало подобного богатого существования, а посему Буянов поспешил дальше, ускоряя шаг.
Дом, в котором не так давно проживала чета Мартыновых, выглядел довольно уютно. Небольшой садик под окнами, два этажа под красной черепичной крышей. Массивные двери с медными ручками в форме львиных морд, держащих в клыках кольцо.
Летом тут, наверное, было зелено и уютно. Сейчас же на фоне белого снега чёрные росчерки кустов выглядели особенно траурно, вторя тёмным лентам, свисающим по бокам от дверей.
К удивлению Глеба, у дома оказалось людно. Одни посетители входили, другие покидали особняк, в котором поселилось горе. Остановившись в задумчивости, Буянов достал из портсигара сигарету, чиркнул спичкой и, прикрыв её ладонью, закурил. Сизый дым потянулся ввысь, предсказывая морозы.
Тут он заметил, что со стороны улицы к нему приближается женщина. Твёрдый шаг и лёгкий прищур подсказывали, что она из тех, кто видит цель и не видит препятствий.
У вас найдётся закурить? поинтересовалась незнакомка, останавливаясь подле Буянова.
Для вас безусловно, кивнул Глеб, вновь чиркая спичкой.
Затянувшись, дама взглянула на дом Мартыновых и задумчиво произнесла:
Эта традиция, когда покойник ночью перед похоронами проводит ночь дома, всегда казалась мне жутковатой. Что за дикость? Отчего бы не устроить прощание прямо на кладбище? Так было бы легче всем и похоронным службам, и домочадцам. Меня оторопь берёт, едва представлю, как близкие полуночничают возле гроба усопшего родственника, будто отбывают повинную, призналась она, становясь рядом с Буяновым. А вы как считаете?
Глеб с интересом глянул на собеседницу. Короткие тёмные волосы, что непривычно для этого времени, меховой жилет и тёмные в пол юбка или, может, широкие брюки.
Полностью с вами согласен, поддержал Глеб разговор. Буянов Глеб Яковлевич, он протянул руку.
Успенская Ольга Валентиновна, улыбнулась женщина, отвечая на рукопожатие.
В тот же миг чужие эмоции закружились внутри Глеба. Острое, как перец чили, любопытство, ледяное спокойствие и стальная уверенность в себе.
Очень рад, произнёс Глеб, выныривая из вихря чужих эмоций. Вы уже простились с покойным?
Нет, подъехала недавно, Ольга кивнула в сторону, и, проследив за её взглядом, Буянов хмыкнул: на углу улицы стояла та самая тройка, что промчалась мимо него. Успенская же поняла его усмешку по-своему. Согласна, прошлый век. Однако нынче на санях по Парагорску проехать куда проще, чем на аромобиле. Поверьте, я уже дважды застревала и трижды стояла в ожидании. Отвратительно чистят улицы и совсем не следят за дорогами. Что поделать провинция.
Да уж, не столица, согласился Буянов. А вы были близким другом господина Мартынова?
О нет, отозвалась Ольга. Я в Парагорск недавно, приехала навестить кузена. Так что с усопшим мы пару раз пересекались, и не более того. А вы его хорошо знали?
Встречался однажды, ушёл от чёткого ответа Буянов и, одёрнув пальто, добавил: Что ж, мало топтаться на пороге. Стоит проститься по-людски.
Так идёмте же. Быстрее зайдём быстрее покинем это скорбное место, согласилась Ольга и первой направилась в дом.
Глава 2
Атмосфера внутри оказалась гнетущей. Завешанные черным крепом зеркала, будто надгробия, возвышались слева и справа. Запах ладана заполнял собой комнаты, не давая усомниться, что тут лежит покойник. Из внутренней комнаты доносился плач и завывания, от которых по коже шли мурашки.
Молча ступая по некогда начищенному паркету, Глеб хмурился, ощущая, как давит созданная тут атмосфера. Ольга шагала впереди, будто не замечая этого, и Буянову оставалось подивиться ее невозмутимости. Он вспомнил слова Успенской о том, что ужасная традиция привозить мертвецов в дом, и про себя подумал: «Обождите, Ольга Валентиновна, придет время и хоронить станут сразу из морга, искоренив подобный обычай».
Зайдя в комнату, где на столе вместо приборов возвышался внушительный деревянный гроб, украшенный цветами и лентами с позолотой, Глеб ощутил явную нехватку воздуха и, не удержавшись, потянул шейный платок, показавшийся в этот момент удавкой, затянутой на шее. У стены, закутанные в черные одеяния, сидели пятеро старух, что причитали и рыдали на все лады. Вопреки им, с безмолвным укором взирали на живых иконы из красного угла. Да таяли свечи, нещадно чадя, с трудом разгоняя полумрак и отбрасывая причудливые кривые тени.