Какой позор, какой мерзавец. продолжала нудеть Апрельская.
Замолкните, оборвал её Лазарев. Это мой сын. И я не позволю его оскорблять в моём доме. И что бы там он не хотел сделать, его проступок это мой проступок.
Глеб положил руку на шею майора, по сознанию будто кнутом хлестнуло чужими эмоциями. Добела раскаленный стыд, жгучий, пульсирующий, как бьющая фонтаном кровь. Отчаянье и смятенье
Я ничего не успел сделать, доносился до его слуха, будто сквозь вату голос майора. Хотел, да Но не решился. Испугался. Когда увидел записку с угрозой, которую кто-то прислал Даже на такую низость не нашел в себе смелости. Я не знаю, кто отравил виски. Не знаю, кто пытался убить моего отца. Не знаю, кто прислал ему эту записку. Я никого в свои планы не посвящал. Не знаю, кто и как мог узнать. И не знаю кто отравил. Клянусь, это правда.
Глеб опустил руку, чувство стыда жгло майора так сильно, что мозг обманывал, будто об него действительно можно обжечься.
Что-то вам не помешало это попытаться убить меня, Глеб скривился. Тут-то вы что-то угрызений совести не испытывали, когда стреляли в лесу.
Хотел бы убить так первой пулей убил бы, устало ответил майор. Вы сами гнали меня, как дичь, я только защищался.
Глаза бы я тебе выцарапал, прошипел Порфирий, защищался он!
Какой стыд! Мерзость и подлость! Мартынов с криками вскочил с места и начал ходить туда-сюда. Поверить не могу, что вы могли на такое решиться! На вашем месте я бы взял пистолет с одним патроном, да
Прекратите, прикрикнул на него Лазарев. Это не вашего ума дело, господин Мартынов. Сядьте и успокойтесь.
Тот покорно опустился обратно, всем своим видом выражая клокочущее в нем негодование. Взял жену за руку, которая продолжала весь вечер изображать из себя часть интерьера, что-то сердито зашептал ей на ухо.
Что вы скажете, Глеб Яковлевич? спросил старик.
Кажется, неуверенно начал Глеб, он говорит правду. Не чувствую в нем лжи. только стыд и раскаяние.
Хорошо, медленно покивал Лазарев. Хоть это хорошо
Он надолго погрузился в молчание, пока все остальные в комнате ждали его вердикта.
Глеб Яковлевич, прошу, сказал Лазарев, будто разом постарел на два десятка лет. Сопроводите моего сына в его комнату и заприте там. Не могу его видеть. Я потом решу его дальнейшую судьбу. Если он говорит правду, значит крови на его руках нет. Если врет Решу либо сам, либо руками правосудия.
Крови на руках-то у него может и нет, прошипел Порфирий в гневе топорща хвост. Но Глеба Яковлевича убить он пытался не понарошку. Я слышал выстрелы в лесу. Не по фазанам ваш сын там стрелял.
За это я приношу свои извинения. Надеюсь, я смогу найти слова и средства, как замолить перед ним эту вину.
Всё в порядке, это не ваша вина всё же. Если вы хотите, я запру Романа в комнате, но там же окно, Алексей Степанович, ответил Глеб. Вдруг сбежит?
Майор свесив голову продолжал угрюмо молчать, будто говорят о ком-то другом, кого здесь и нет вовсе.
Никуда он больше не сбежит, вяло махнул ладонью старик, совесть не позволит. Весь свой запас низости он уже истратил.
Пожав плечами, Глеб взял под локоть аморфного майора и отвел наверх. С опаской глянул на него, опасаясь, что тот сейчас снова полезет в драку, затем взял со столика ключ и запер его комнату снаружи.
Кот, сопровождавший их, как конвойный пёс, одобрительно кивнул.
Вот пусть там и посидит. На хлебе и воде. Подумает над своим поведением. Будет знать, мерзавец.
Глеб с сомнением пожал плечами.
Он признался только в том, что намеревался отравить отца. Но ничего, якобы, не сделал. В его эмоциях я лжи не уловил, но, будем честны, детектор лжи из меня тот ещё. Я мог и ошибиться. Но если нет? Если Роман сказал правду? Кто же тогда отравил виски?
Поди разберись, ответил кот. Лжецов в Парогорске на сто лет припасено, не разгребешь.
Это точно. Так какое ваше мнение, Порфирий Григорьевич?
Кот с сомнением покачал мохнатой головой.
Как бы ни хотелось этого признавать, но кажется Роман Алексеевич действительно не тот, кто отравил Еремея. Убийца, возможно, ещё не пойман.
Вынужден с вами согласиться, с тяжким вздохом признался Глеб. Роман Алексеевич
лишь покушался стать злодеем. Но передумал. А кто-то нет. Мы всё ещё заперты в одном доме с убийцей.
Ну ладно уж вам, горевать-то, Глеб Яковлевич, Порфирий дружелюбно ткнулся лбом в его ногу. Смотрите оптимистичнее. Как минимум на одного негодяя в доме стало меньше. И то хлеб.
Когда-нибудь я перейму ваш неиссякаемый оптимизм, друг мой. Но сегодня одно фиаско за другим, проворчал Глеб, мечтая только поскорее избавиться от ледяной промокшей одежды и проверить, можно ли в этом доме принять горячую ванну.
Он направился было уже к себе в спальню, когда Порфирий окликнул его:
Глеб Яковлевич?
Да?
Где ваш собственный револьвер?
Буянов на секунду остолбенел, затем хлопнул себя ладонью по лбу и опрометью бросился в каминный зал. Обыскал каждый сантиметр пола, заглядывал под ковер, под шкафы, кресла и диваны.
Револьвер исчез.
Глава 5
Пробуждение же вышло не из приятных кто-то бесцеремонно лупил его мягкой лапой по затылку. Глеб с трудом разлепил глаза и увидел, что на его подушке сидит Порфирий.