Добравшись до дома, Воронцова, припарковав паровую машину, поднялась к себе в квартиру. Отперла дверь и, войдя внутрь, с наслаждением окунулась в тепло:
Марфа, я дома! крикнула она, снимая шляпку и накидку. Марфа, ты тут?
Из кухни послышались шаги, и в прихожую вышла служанка. Стараясь не глядеть на хозяйку, она лишь шмыгнула носом и, приняв одежду, молча принялась отряхивать ее от снега.
Что-то случилось? с тревогой спросила Анна, хорошо знавшая Марфу, которая никому себя в обиду не даст.
Нет, нет, все в порядке. Не извольте беспокоиться, пробормотала та, принимаясь за хозяйские ботинки с таким остервенением, будто от их чистоты зависела судьба всей планеты.
Марфа, ах, оставь же ты их! Марфа, не убегут. Ну-ка, погляди на меня! потребовала Воронцова.
Марфа нехотя выпрямилась и, чуть глянув на хозяйку, тут же вновь потупила взор. Впрочем, Анне хватило и этого краткого взгляда, чтобы увидеть, как покраснели глаза Марфы, а лицо пошло некрасивыми пятнами.
Идем в столовую, сядем рядышком, и ты все мне расскажешь, велела Воронцова прислуге.
Марфа только вздохнула, но отнекиваться не стала.
Пройдя в комнату, обе женщины сели в кресла подле камина. Анна, взяв Марфу за руку, глянула в ее заплаканные глаза и коротко велела:
Рассказывай.
Марфа молчала, молчала да шмыгала носом, как бы не решаясь начать. И когда уже Анна хотела еще раз повторить просьбу, служанка заговорила:
Крестный мой помер, и, перекрестившись, добавила: Царство ему небесное, рабу божьему Андрею.
Соболезную, Анна вздохнула и участливо добавила: Сердце?
Ах, если бы, всхлипнула Марфа. Да только он еще и не стар был вовсе, ему всего-то седьмой десяток пошел.
И впрямь, как мой отец, согласилась Анна. Так что же тогда случилось?
Убили его, Анна Витольдовна, как есть убили, душегубы проклятые! воскликнула Марфа и залилась слезами.
Ну же, Марфа, ну же, милая. Да что ж это, ну как так? Анне стало жаль и служанку, и неизвестного крестного. Ты поплачь, родная. Но знай, полиция у нас хорошая. Враз душегуба отыщут.
Не отыщут, промычала Марфа, закрыв лицо руками. При вас бы сыскали, а без вас и искать не станут. Скажут, что там старик, никому не нужный. Сидел среди своих бумаг, среди них и помер. Всего и делов.
Да как же делов, если ты говоришь, что убили возмутилась Анна, уже прокручивавшая в голове, что стоит связаться с Кузьмой Макаровичем да Казимиром Игнатьевичем. Уж наверняка не откажут по старой памяти, просветят, что это за дело такое и какие выводы при вскрытии сделаны.
А вот так. Вроде бы и убил, да только оружия не нашли, да и повода, говорят, нет. Так что спишут все на залетного хулигана, а такого поди найди.
Глупости какие! Если убили, то непременно будет следствие,
непременно разберутся.
Марфа отняла от ладоней заплаканное лицо и, размазывая по щекам слезы, прошептала:
Анна Витольдовна, миленькая, я вот вас раньше ни о чем не просила, а сейчас прошу: возьмитесь за это дело, разузнайте, что за тать моего крестного убил. И не успела Анна ответить, как служанка, соскользнув с кресла, бухнулась перед ней на колени и, заламывая руки, зашептала: Не откажите, заступница. Молю вас. Окромя вас и просить больше некого. На всем свете только и были мы друг у друга: он у меня да я у него. А теперича я и вовсе осиротела. Прошу, разыщите, отомстите. Вы же можете!
Анна, растерявшись в первые мгновения, быстро взяла себя в руки. Еще какой-то час назад она сетовала на судьбу, что нынче ее жизнь заполнили лишь скучные бытовые неурядицы, и вот уже убийство стоящее дело само плывет в руки. Да, ей не заплатят за потраченное время, но сам шанс распутать клубок, решить ребус этого происшествия никак нельзя было упускать.
Марфа, встань немедленно, велела Воронцова прислуге. Встань и послушай меня. Я возьмусь за это расследование и обязательно разузнаю, кто отнял у тебя дорогого человека. Клянусь. Веришь ли мне?
Только вам теперь и верю, всхлипнула Марфа, подымаясь с колен. Ох, простите меня, Анна Витольдовна, развела тут сырость. Я сейчас умоюсь да на стол накрывать стану. Крестного уже не вернуть, а вам после сложного дня подкрепиться надобно.
Анне и хотелось сказать, что день так себе, рабочий, но она понимала, что для прислуги это своеобразный ритуал, не дающий кануть в пучину отчаянья. Потому она не стала останавливать Марфу, а лишь, проводив ее взором, направилась в свою комнату, чтобы тоже переодеться, заодно подумать, стоит ли говорить об этом деле Глебу и Порфирию или и без них управиться.
Решив повременить с признаниями, Воронцова кивнула себе в отражение и ощутила, как жизнь вновь обретает краски.
Как бы ни была огорчена Марфа, все же подала на обед и кислые щи с тминным ревельским хлебом, и ботвинью с осетриной.
Кушайте, Анна Витольдовна, сейчас еще пироги подойдут, сладкие, с яблочками сахарными, всё, как вы любите.
Ты лучше сядь рядышком, да сама отобедай, а заодно расскажи мне все по порядку, предложила Анна.
Негоже за господский стол-то, замахала руками служанка. Я вам все поведаю, но опосля, а пока кушайте.
Анна не стала спорить с Марфой и, поскорее покончив с едой, позвала прислугу к себе: