Значок мне нужен, погоны, отвечаю, а Бургачёв сейф не открывает. Не могу, говорит...
Так он и не откроет, пристав усмехнулся. Его благородие без приказа шагу не ступит. А уж в сейф к его высокородию заглянуть... э-э, брат!
Что же делать? У меня задание. Куда я без знаков различия?
Задумался пристав. Допил чай, усы расправил, говорит:
Ладно. Раз такое дело...
Сунул руку за пазуху, вынул свёрнутый клетчатый платок. Развернул на ладони. Смотрю, а в платке значок лежит полицейский. Не новый, потёртый весь.
Вот, говорит пристав, бери. Потом вернёшь.
Можно?
Его хозяину уже без надобности. Помер Степаныч, от удара скончался. Хотел вдове его отдать, на память. Ну да ничего, подождёт Зинаида, тебе нужнее.
Спасибо, говорю. Выручили.
А ты что же, никак взрывателей этих ловить будешь?
Буду. Пока не поймаю.
Покачал он головой, встал, фуражку на лоб надвинул.
Ну тогда удачи тебе, малой. Выживешь генералом будешь.
Глянул на меня как-то странно, развернулся и ушёл.
Глава 3
Вас ждут великие дела... пробормотал я, не открывая глаз.
Тут меня прямо подбросило. Что, опять?!
Подскочил, смотрю нет. Не вокзал, и взрыва никакого нету. Лежу на лавке в полицейском участке.
Как меня сморило, сам не знаю. Помню только, что сидел возле самовара. Потом пошёл у старика-полицейского, что буфетом заведовал, ниток с иголкой попросить. У меня же на шинели дыра, руку можно просунуть. Тот гад-шофёр, оборотень в погонах, шинель палашом раскромсал прямо на мне.
Помню, присел я на лавку, старичок-полицейский мне чаю налил, а сам за нитками пошёл. Выпил я кипяточку... дальше не помню. Как выключили.
Надо мной какой-то чувак стоит, тормошит меня. Протёр я
глаза хорошенько, вижу, форма у него не полицейская, а военная. Вроде пехота, и сам не то прапор, не то ещё ниже не разбираюсь я.
Ты кто? говорю. Сел на лавке, лицо тру. Эк меня разморило. Да что удивляться, сутки на ногах.
Подпрапорщик пехотного полка Александр Кошкин! отчеканил чувак. Прислан в распоряжение господина Дмитрия Найдёнова!
Поднялся я, с меня шинель свалилась. Это я под ней спал. Поднял, вижу дырка зашита и значок прицеплен, как полагается.
Набросил я шинель, сказал:
Стажёр сыскной части Дмитрий Найдёнов. Временно исполняю обязанности офицера по особым поручениям при его высокородии господине полицмейстере.
Кошкин глянул с удивлением. Отчеканил:
Направлен в ваше распоряжение, господин стажёр!
О как. Это Бургачёв по моей бумажке подмогу прислал. Быстро.
Ты... вы один, подпрапорщик?
Никак нет. Со мной двое рядовой Банник и рядовой Шнитке.
Глянул я внимательнее на этого подпрапорщика. Лет ему с виду как мне. А вот на «ты» с ним говорить резко расхотелось. Не потому, что я вроде как начальник над ним. И не потому, что он лоб здоровый, выше меня и в плечах шире. Хотел ему сказать: давай на ты, одно дело делаем! Но нет. В лице у него что-то такое шутить не хочется.
Ладно. Говорю:
Отлично, подпрапорщик. За дело!
***
Пока я на лавочке в отключке сонной прохлаждался, оказалось, все поднялись по свистку его благородия Бургачёва. По участку как метлой прошлись никого. Один старичок-полицейский возле самовара сидит, свежую газету читает.
Можно глянуть? говорю.
Старичок кивнул, я листок взял. Заголовок на полстраницы: «Ужас на станции!»
И понизу крупным шрифтом «диверсия или случайность?!»
Ого, журналисты подсуетились... «Срочный выпуск!.. Наш корреспондент... своими глазами... кошмарное зрелище!.. Гора окровавленных тел, весь цвет нашего города... Его превосходительство господин губернатор прикован к постели... Кто виноват?!»
Корреспондент так кровищу расписал, прям резня бензопилой в Техасе. И внизу статьи жирно: «Кто ответит за содеянное? Наша доблестная полиция потеряла голову... в лице его высокородия господина полицмейстера...»
Чего?!
«Господин полицмейстер лежит на скорбном одре. Его правая рука заместитель полицмейстера тяжело ранен при ужасном взрыве. Кто найдёт убийц, кто возьмёт на себя сию ношу?»
Фу-у, блин, журналюга! А я-то уж подумал...
«Неужели инороды настолько распоясались, что во имя мести принялись взрывать поезда? Или это члены небезызвестной организации Народ и воля совершили кровавое дело? Кто поможет, кто защитит население в этот тяжёлый и страшный час?»
Ну ничего себе газеты отжигают...
Отдал я листок, а старичок-полицейский спрашивает:
Верно говорят, что вы там были, господин стажёр?
Верно, отвечаю.
И что, правду в газете пишут али врут?
Да как сказать... Корреспондентов я там не видал.
Вона как, старичок закивал. Врут, значит.
Язык он без костей, говорю. А где все?
Да как же, отвечает старичок. Едва рассвело, его благородие господин Бургачёв облаву объявили. На инородов. Все там. Ежели догнать хотите, так только бегом...
***
Выскочил я из участка, за мной подпрапорщик Кошкин бежит. С нами двое рядовых, Банник и Шнитке.
По улице как Мамай прошёл. Окна лавок и магазинов закрыты, двери захлопнуты. У некоторых лавок окна выбиты, двери снесены с петель. Стекло под ногами хрустит. Какие-то клочки и тряпки валяются. Чем дальше от центральной улицы, тем больше. Пробегаю мимо одной лавки, там двери вообще нет, а поперёк входа застрял сундук, здоровый такой. Встал поперёк, и не пройти. То ли вытащить хотели, то ли вход перекрыть. У сундука крышка сорвана, внутри пусто. Хотя нет, не пусто воняет там, как из сортира. Блин.