Где же ты? бормочет. Где ты?
Ой, похоже, эта тоже того... головой ударенная.
Не хотелось мне с ней болтать после того, как она меня прикончить собиралась но спросил:
Кого-то потеряли, мадам?
Она обернулась и растерянно так:
Альбикус... я его не чувствую. Его нет...
Точно! Ни кусочка эльфа не нашлось, а мы ведь искали.
Может, он в самый эпицентр попал, говорю. Испарился без остатка. Вот и нету.
Испарился? она глазищи распахнула удивилась. Старший эльв не может испариться!
А помереть он может? спрашиваю.
Глянула эльвийка на меня. Поморгала. Потом ответила, гордо так:
Тебе не понять.
Отвернулась и пошла обратно на перрон.
Ну да. Куда уж мне.
Пока мы с эльфийкой беседу вели, на вокзал примчалась пожарная бригада. Гнедые, как на подбор, кони проскакали через площадь, гремя подковами. Привезли воду в огромной бочке. Лихие мужики с топорами и баграми влетели на вокзал во главе с бригадиром. Эпическое зрелище!
Обломки вагонов обугленные кругом валяются. В воздухе клочья какие-то порхают, как чёрные бабочки с багряной каймой. Жар, дым, всё трещит и тлеет. Пожарные как налетели, давай всё подряд тушить.
Следом за пожарными карета скорой помощи подоспела. Понял я, почему скорую так называют. Она и есть карета. С красными крестами на дверцах. Из кареты медики поскакали, с чемоданчиками типа саквояж в руках. Санитары хмурые мужики носилки тащат.
Суета поднялась. Хорошо, я вовремя успел к поезду прибежать, хоть немного вокруг паровоза с вагонами поковырять. Набежали здоровенные мужики с топорами и баграми, всё затоптали. Что не затоптали водой залили.
Хотел я вякнуть, что здесь место преступления, но куда там! Еле ноги унёс. Пожарным при исполнении глубоко наплевать, кто тут права качает. Хоть сам губернатор. На пожаре все равны.
Ухватил я пару обгорелых «бабочек», что в воздухе порхали, и убрался от места взрыва. Листки какие-то бумажные оказались. Сунул в карман потом посмотрю.
А вокруг санитары туда-сюда с носилками бегают, раненых и убитых носят. Раненых в карету, убитых на телегу складывают. Телега быстро заполнилась, а карета не очень.
Губернатора пронесли первым. За ним уже других потащили, рангом пониже. Смотрю полицмейстера несут, и не в телегу, а в карету. Живой, значит? На вид труп-трупом. Но санитарам виднее.
Заместителя полицмейстера, моего шефа, в носилки не уложили. Он навалился на плечо здорового полицейского, как на костыль, и стал распоряжаться. Кто из полиции легко раненый, кто ранен потяжелее, но на ногах все забегали.
Меня заметил, к себе подозвал.
Стажёр! говорит, а сам морщится, дышит тяжело. Быстро в участок. Найди Бургачёва. Ищите виновных, землю ройте, а найдите. Скажи Бургачёву он теперь вместо меня. Ивана Витальевича нет уже.
Живой он, говорю. Его в карету пронесли, где раненые.
Закашлялся шеф, сплюнул, слюна красная пополам с чёрным.
Какое там живой. Мимо пронесли, сам видел не жилец наш полицмейстер. И вот ещё что...
Тяжело вздохнул, глянул на меня покрасневшими глазами, сказал:
Как до бумаг доберусь, напишу, чтобы тебя в чин произвели. Хватит в стажёрах болтаться. Заслужил. Всё, беги.
Слушаюсь, ваше высокородие! гаркнул я. Хрипло от волнения. Развернулся, и бегом с вокзала.
Глава 2
меня за шиворот ухватил.
Куда прёшь? Не положено!
Пусти, вырываюсь, я по делу!
Знаем мы таких! Все по делу, а потом бомбы взрывают!
Это он в точку попал весь участок уже на ушах стоял. Грохот взрыва все слышали.
Выволок меня полицейский на улицу, а тут коляска подкатила. В ней Бургачёв с какой-то девицей. Коляска дорогая, кучер важный, лошадка запряжена серая в яблоках. Девица вся из себя нарядная, в шубке собольей. Сразу видно, при деньгах.
Бургачёв из коляски выскочил, девице ручку поцеловал. Коляска с девицей укатила.
Тут он нас увидел:
Эт-то что такое?
Да вот, ваше благородие, разжалованного поймал! полицейский меня за ворот тряхнул. Пролезть пытался!
Я говорю:
Ваше благородие! Срочное донесение от Василия Викентьевича! Дозвольте доложить, только внутри, во избежание паники!
Помрачнел Бургачёв. Коротко приказал:
Отпустить. Ты за мной.
Прошли мы в кабинет, тут я ему про взрыв поезда и рассказал. Говорю:
Принимайте командование, ваше благородие.
Он аж вспотел весь:
А как же Иван Витальевич?
Я ему:
Считайте нету его. Викентий Васильевич теперь главный. Да и то... я изобразил хромую ногу и костыль.
Бургачёв глаза выпучил, кадыком подвигал, будто подавился чем. Похоже не рад.
***
Собрались мы в кабинете его высокородия все кто мог. Приставы, суровые пожилые дядьки, на стульях уселись. Я в уголке пристроился.
Бургачёв бумажку достал, всю исписанную. Когда только накатать успел. Мелким почерком, с двух сторон.
Развернул бумажку, только рот открыл, а самый пожилой пристав спросил:
Верно ли, что Иван Витальевич при смерти?
У Бургачёва аж глаз задёргался. Конечно, он уже с порога всем объявил. И вот опять. Глянул на меня:
Стажёр, доложите!
Встал я, доложился:
Господин полицмейстер без памяти лежит. Состояние тяжёлое. Его высокородие мне лично сказали плох Иван Витальевич. Так что теперь он за него, а его благородие Бургачёв за Викентия Васильевича.