Восхитительно! умилился Айболит. Давайте-ка, чтобы Анна Витольдовна не сомневалась в вашем самочувствии, подвигайте руками. Вот так, да, молодцом, а ногами? Не больно, не беспокоит?
Ну так, разве что чуток, признался Глеб.
Славно, доктор мелко закивал и, протянув руку, ловко ухватил пациента за запястье, а ну-ка, посмотрим, что там ваш пульс, при этом другой рукой он вытащил из кармана часы на цепочке и, щелкнув крышкой, уставился на стрелки.
Глеб заинтересованно разглядывал брегет, который выглядел более чем неплохо для нашего времени. Но вот крышка захлопнулась, и эскулап удовлетворенно цокнул языком.
Пульс, что мои часы, без запинки, а уж это, он ткнул сухоньким пальцем повязку на голове, до свадьбы заживет, поверьте мне на слово, драгоценная.
Верю вам на слово, Казимир Иннокентьевич, выписывайте больного, вздохнула Анна и, повернувшись к Глебу, добавила, одевайтесь, сударь, жду вас у входа. И постарайтесь по дороге не споткнуться о порог или налететь на колонну.
Я вам еще мази выпишу, всенепременно помогут, сказал доктор Глебу. Да и примочками не брезгуйте. А если мигрени мучить станут, тут сами понимаете, без кровопускания не обойтись
Спасибо, доктор, учтём, кивнула Анна.
С этими словами оба персонажа покинули палату. А вместо них появилась девушка. В темном платье в пол, в белом платке, прикрывающим волосы, и белом же фартуке, на котором алел крест. Такой же крест имелся и на повязке, закрепленной на левой руке. Не поднимая глаз на Глеба, сестра прошла в палату, придерживая рукой сложенные вещи. Молча оставив их на стуле, она уже собиралась уйти, оставив Глеба одного, но тот решил ухватиться за этот шанс, как утопающий за соломинку.
Девушка, милая. Простите, не знаю имени. Где я нахожусь?
Сестра милосердия удивленно взглянула на пациента. В ее карих глазах Глеб прочел непонимание, которое, впрочем, быстро сменилось терпением.
В Городском Императорском госпитале имени Великой княгини Елены Павловны, тихо произнесла девушка.
Императорском? зачем-то переспросил Глеб.
Именно так. Вас ведь с вокзала привезли, с людного места, потому к нам, а ежели бы вы в сознании прибывали, то, безусловно, могли к семейному доктору обратиться, спокойно пояснила девица и, одарив Глеба робкой улыбкой, направилась к выходу.
А год, год нынче какой? простонал Глеб.
А вы, сударь, шутник, вновь улыбнулась сестра и, поправив выбившийся из-под косынки белокурый локон, нырнула за дверь.
Глеб устало откинулся на подушку. Ситуация складывалась донельзя странная. Надо было или принять правила игры или бежать отсюда. Впрочем, бежать в одной рубашке было бы все равно нелепо. Поэтому, охая и ругаясь, Глеб поднялся с постели и принялся одеваться.
Одежда явно была не его. Вместо джинс, рубашки и куртки, ему пришлось надеть брюки на пуговицах. Рубашку со шнуровкой, а к ней вышитый жилет и, наконец, сюртук. В левом кармане лежала пара потертых перчаток, а в правом Глеб обнаружил ключ. Простой железный, с замысловатой бородкой, отполированный до блеска от частого использования. Видимо, где-то имелся и замок, отпираемый этим
ключом, а значит выходило, что на улице ночевать не придется. Хоть что-то хорошее. Ключ вернулся на свое место в карман и Глеб попытался представить как он выглядит со стороны. Видимо, примерно так же, как те люди с улицы.
Только шляпы не хватает, буркнул он, надев и зашнуровав ботинки.
На всякий случай, прежде чем выйти в коридор, Глеб подошел к окну и, отодвинув занавеску, глянул на улицу. По небольшому скверу, чахлому согласно осенней поре, расположенного во внутренней части госпиталя, прогуливались люди в сопровождении женщин в такой же чудной одежде и фартуках с красными крестами, как на давешней сестре. Кого-то везли в кресле-каталке, другого поддерживали под руку. Пара человек сидела на лавочке, кроша булку вездесущим голубям, точно таким же, как дома. Но что самое главное, все до единого пациенты и их посетители, были одеты в старинную одежду, как и его новоявленная начальница. Сюртуки и цилиндры у мужчин, на женщинах длинные платья с пышными рукавами и нелепые шляпки, скорее для красоты, чем для пользы. Если некто и решил разыграть его, Глеба, то делает это качественно, подобрав такое окружение, от которого волей не волей поверишь в то, что ты не в 21 веке, а черт знает где и когда.
Поморщившись от подобных мыслей, Глеб пообещал себе как можно скорее во всем разобраться, после чего покинул палату.
Давешняя сестра милосердия поджидала его в коридоре:
Ваш цилиндр, господин, произнесла она, протягивая ему шляпу. А год нынче 1889 от Рождества Христова.
Глеб хотел чертыхнуться, но сдержался. Молча принял головной убор и, чувствуя нарастающий вокруг сюр, чуть прихрамывая направился к выходу. Туда, где ожидала его сумасшедшая Анна Витольдовна.
Глава 2
Осенний ветер, как доверчивый пес, тут же лизнул щеку, цапнул прохладой за руки, попытался сбить цилиндр. Не ожидавший такого, Глеб придержал головной убор рассеяно глядя перед собой.
Двери госпиталя выходили на дорогу, по которой, выдыхая дым из труб, ехали машины. То и дело кто-то из водителей давил на клаксон, отчего улица заполнялась пронзительными звуками. Тут же, вопреки прогрессу, вдоль тротуара неспешно плелась лошадь, запряженная в телегу. Мужичок, сидящий на козлах, почесывал бороду и курил трубку. Очередной гудок заставил Глеба вздрогнуть, настолько громким и неприятным был звук.