Я ведь так и не отблагодарил домового за то, что он мне помог той жуткой ночью, и это неправильно. Любое доброе дело не должно остаться без ответа, этому меня учил личный опыт. Говорят, что раньше добрые дела совершались просто так, по велению души и сердца, но то было давно, как раз в те времена, когда жил Митрофан, Евстигнеев сын. Сейчас с этим сложнее, и любое доброе дело требует адекватного воздаяния помимо слова «спасибо», а именно услуги, по масштабу аналогичной оказанной тебе. Вот меня в свое время Дианка из кредитного выручила, использовав свои связи в МГТУ и договорившись принять отчет на три минуты позже полученного срока, так я ее через две недели отблагодарил, поддержав на кредитном комитете. И не надо путать, это не «ты мне, я тебе», тут немного другие расклады. Хорошее отношение оно на то и хорошее, чтобы подкрепляться соответствующими поступками. Например, приглашением на поедание пиццы. Нет, услуга Вавилы Силыча тянула на большее, но ничего другого я ему предложить пока не мог.
Ну а не захочет, так это его дело. В конце концов, мне больше достанется. Обожрусь до потери пульса.
Родька спрыгнул с табуретки и, сердито фырча, нырнул в щель у холодильника. Не было его минуты три, а после из этой же щели появились сразу двое он и наш подъездный.
Смотри, Вавила Силыч! возмущенно проорал слуга, обличительно тыча в мою сторону лапой. Как такое в руки-то брать можно, а?
Чайник поставь. Хозяин-то всухомятку ест, невозмутимо приказал ему подъездный. И говори поменьше, не по чину это тебе. Не твоего ума дело, кто что в пищу употребляет. Он доволен? И ты доволен должен быть. Сказано тебе ешь, так жуй и не рассуждай. Ты кто есть такой? Забыл?
Родька замолчал, хлопнул глазами и полез на стол, где стоял чайник. Судя по всему, слова подъездного оказали на него воздействие.
Здравствуй, Александр, степенно поприветствовал меня Вавила Силыч. Спасибо, что пригласил. Где заказывал-то пиццу? Не у этих, что в тридцать девятом доме сидят?
Не дожидаясь ответа, он влез на табуретку и посмотрел на две еще не открытые коробки.
«Маэстро», одобрительно гукнул он. Эта хорошая, они на начинке не экономят, и тесто славное. «Четыре сыра» есть? Я его То есть их очень уважаю.
Добрый вечер, наконец вставил слово я. Есть «Четыре сыра». Вон в той, левой.
Неужто есть станешь, Силыч? возмутился Родька, сунувший чайник под кран. Вот это вот?
Чайник кипяти! не выдержал я. Тебе же сказали!
Верно тебе хозяин говорит, поддержал меня Вавила Силыч, цапнув кусок желтой, как солнце, пиццы. Я, Александр, снедь эту италийскую с чайком уважаю. Со сладким.
Что творится на свете! как бы себе под нос сказал Родька, но усугублять свое положение не стал.
Мы съели еще по несколько кусков, в тишине, как и положено степенным людям. Разговор хорош, когда голод заморен, до того он ни к чему.
Стало быть, достал книгу и нож? первым нарушил тишину Вавила Силыч, к тому времени ополовинивший свою коробку. Причем нож сразу в дело пустил. Молодец.
Видели уже его? уточнил я.
Нет, покачал головой подъездный. Почуял. Такой предмет в своем доме не распознать это кем надо быть? Да и не я один, между прочим.
Что «не вы один»? уточнил я.
Учуял, усмехнулся подъездный. Тут кое-кто у твоих
дверей надумал ошиваться, черный, с хвостом. Только этот кое-кто к ней подошел и его как ветром сдуло.
Кошак! даже перестал жевать я. Тот самый?
Он, подтвердил подъездный. Проскочил как-то, пакость такая. Но все, можешь не беспокоиться, ни он, ни его хозяйка сюда больше не сунутся. Они себе не враги.
Хоть что-то, обрадовался я.
А с этим делом поосторожней будь. Вавила Силыч цапнул еще один кусок пиццы и с уважением посмотрел на фолиант, который я сдвинул на край стола, чтобы, не дай бог, не заляпать. Почему-то мне показалось, что книге это не понравится. Я знаю, что она неодушевленный предмет, но тем не менее. Те, кто эту книгу писал, знали, о чем говорят. У них опыт был и память предков. У тебя ни того, ни другого. Сделать ты, может, что и сможешь, а вот в обратную сторону развернуть то, что сотворил, это вряд ли. Понимаешь, о чем я говорю?
Вроде как. Я кивнул. Да оно мне и не надо пока. Не дурак, понимаю, что сначала надо азы выучить.
Понять, Александр, покачал головой подъездный. Не выучить. Понять. И принять. Тут одной памятью не обойдешься, кое-что посерьезней надо. Эх, тебе бы наставника хорошего.
Я доел очередной кусок пиццы и вздохнул.
Прав он. Во всем прав. Только от правоты его совсем уж тошно становится.
Не печалься. Вавила Силыч верно расценил мое состояние. Перемелется мука будет.
Он посмотрел на Родьку, который притулился в углу, у батареи.
Эй, мохнатый! гаркнул он, подмигнув мне. Еще раз говорю попробуй. А то скоро мы все съедим, голодным спать пойдешь.
Только если за компанию, независимо буркнул мой слуга и поспешил к столу.
Глава 12
А сегодня я как ни в чем не бывало сижу за компьютером и просматриваю пятничные платежи, отыскивая в них признаки сомнительности.
Вот как это? Может, я моральный урод, лишенный нормальных человеческих инстинктов? Или наоборот может, я всегда подсознательно был готов стать кем-то вроде Человека-паука? А что? Он тоже днем был среднестатистическим офисным планктоном, а по ночам в латексном костюме по городу бегал. Хотя нет, им я быть не хочу. Мне в трико по крышам скакать неохота. Это у них, за океаном подобное считается привычным явлением, у них даже бородатые женщины в норме вещей. А у нас если техник-смотритель на чердаке тебя в таком виде прихватит, то своим ящиком для инструментов до смерти забить может.