Так что проверим. Если пойдет с нами в дом значит, мне пора к психиатру. Если нет, то То надо брать нужное и отсюда когти рвать спешно.
А может, и глупость я сделал. Попрется эта бабка с нами и будет в четыре глаза смотреть, чтобы мы чего не прихватили. Нож-то я точно умыкну, он маленький, а вот книгу это вряд ли.
Некогда мне. Дарья Семеновна буквально сверлила меня взглядом. Ягода пошла. Опять же дело к вечеру, надо огород поливать. Вон какая жара стоит.
Жалко, опечаленно произнес я, утвердившись в своих подозрениях. Может, хоть проводите нас к дому дядюшки? Деревня небольшая, я понимаю, но все равно в этих трех соснах мы долго бродить можем.
Провожу, неожиданно легко согласилась старушка. Чего не проводить?
Я наполнил бутылки, вылил остатки воды из ведра на землю, и мы с Маринкой потопали по пыльной улочке за шустро семенящей местной жительницей.
И ведь что интересно в домах, до того пустых, появилась жизнь. Где-то брякнули ведра, где-то послышались голоса, кто-то с кем-то ругался.
А потом мы даже еще одну местную жительницу увидели. На этот раз молодуху, стоящую у открытой калитки. Румяную, белозубую и с такими достопримечательностями, прости господи, что я даже инстинктивно слюну сглотнул. Куда там отдельным представительницам отечественного шоу-бизнеса с их силиконовыми прелестями. Вот где красота-то.
Гости у тебя, бабка Дарья? глубоким грудным голосом спросила она у нашей провожатой,
с любопытством осмотрев нас.
Не у меня, ответила старушка, остановившись. К Петровичу приехали. Родня его. Слышь, Стефа, помер ведь он.
Да что ты? удивилась красотка, правда, без особой печали. Надо же. Это, выходит, наследники?
Наследник. Дарья Семеновна показала на меня. Вот он.
Наследник это хорошо, одарила меня улыбкой Стефа. Не должно добро бесхозным стоять.
Ладно, Стефа, пойдем мы. Старушка посмотрела на небо. Сдается мне, что гроза скоро будет.
Гроза? Стефа тоже уставилась в бездонную синеву летнего небосвода, на котором не наблюдалось ни одной тучки. Пожалуй, что и будет.
И она вошла в калитку, притворив ее за собой, мы же пошагали дальше, следуя за нашей провожатой.
Минут через десять, как мне показалось, заложив круг по деревне, мы наконец подошли к немного покосившемуся некрашеному забору, за которым виднелись какие-то деревья, сарай и приземистый, почерневший от времени дом с красной крышей.
Вот и пришли. Дарья Семеновна ткнула пальцем в сторону строения. Изба Захара. Ключи-то есть?
Как не быть, бодро ответил я. Ну так, может, с нами? От греха?
Да нет. Старушка улыбнулась. Я домой. Вы как, здесь ночевать будете или сей день обратно поедете?
Естественно, Маринка влезла в разговор, не дав мне даже слова сказать.
Домой-домой, сообщила она нашей провожатой. У меня планов на завтра громадье.
Ну, дело ваше, махнула рукой Дарья Семеновна. Если останетесь заходите в гости, на чаек. Мой дом вон тот, с белыми наличниками.
Я открыл калитку, которая была не заперта, как мне и сказал мертвый ведьмак, поблагодарил провожатую и направился по тропинке к дому. Маринка последовала за мной.
Подойдя к крыльцу, я обернулся у калитки никого уже не было. Ушла, выходит, Дарья Семеновна, не стала смотреть на то, как мы в дом войдем, пусто было на улице за забором. Только птица какая-то, бело-черная, устроилась на одной из штакетин, вертела головой и щелкала клювом. Если не ошибаюсь, это сорока. Сорока-белобока из детских сказок. Надо же, в городе кроме голубей и воробьев давно уже никто не водится, а тут еще какая-то живность уцелела, не добила ее цивилизация.
Слушай, а неплохо здесь, подала голос Маринка, уже бродящая мимо деревьев. Дом, сад, вон колодец свой. Не знаю, как там внутри, но так ничего. Я бы за такое наследство пободалась, почему нет? А что? Сто верст от Москвы, вода, электричество, сарай, считай приусадебное хозяйство. Да и земли, на глаз, соток двадцать будет или около того. Правда, подъезд ужасный, это да. Но все равно миллиончиков на шесть при правильном подходе к делу все это потянет. Или даже побольше. Ладно, открывай дом.
Ну да. Я подошел к двери и недоуменно потер лоб.
На двери обнаружился навесной замок. Не древний, покрытый ржой и весящий полпуда, а вполне современный, «булатовский», поблескивающий хромом дужки. А больше никаких замков в двери не наблюдалось.
Слушай, а этот твой дядька, похоже, толстовец был, заметила Маринка, мысли которой, очевидно, шли в том же направлении, что и у меня. Верил в людскую честность и в то, что мир не так и плох. Шур, ты понял? Он, похоже, дверь вообще никогда не закрывал. Замка врезного нет. Нет, я читала, что в деревнях двери не закрывают, но не знала, что такое возможно до сих пор.
Я посмотрел налево, направо и увидел кирпич, лежащий возле стены, явно тот самый, о котором говорил ведьмак. Так и оказалось под ним обнаружился плоский ключ.
За неимением коврика, подытожила Маринка. Заходи кто хочешь, бери что хочешь. Практически коммунизм.
Свиридова, ты чего-то сегодня разошлась, осек ее я. Слушай, ну вот так человек жил, и чего? Его жизнь, его дело.