Меня, чей шестидесятилетний юбилей я отметил совсем недавно, больше нет! Теперь я мальчишка
Двигаясь «на автомате», одолеваю последние ступени и останавливаюсь под дверью полузнакомой, отделанной лакированным, уже потертым деревом, с двумя бронзовыми циферками «55». Наша квартира. С нее начинается родина
Пустота и звон занимали голову, лишь то и дело всплывала дурацкая кричалка одного модного парикмахера: «Звезда в шоке!»
Легко было мечтать, представляя, как ты возвращаешься в детство, да еще с полным набором опыта и знаний, накопленных за долгую жизнь! А в реале дрожь пробирает, колотит всего, прямо
Подняв руку, я замер, держа палец у кнопки звонка, сглотнул всухую и нажал.
Я открою! глухо, едва слышно донесся Настин голос. Улыбка будто сама по себе раздвинула мои губы. Сейчас то есть в будущем, моя сестра худосочная дама в возрасте, а тут
Замок щелкает, дверь приоткрывается и распахивается настежь. На пороге стоит сестренка вытянувшаяся за лето, стройная и очень миленькая.
Мишка приехал! радостно запищала Настя.
Порываясь кинуться ко мне, но не решаясь, она заняла руки тем, что захлопала в ладоши. А я обнимаю Настьку и целую, замечая мельком, как ее глаза распахиваются в глубочайшем изумлении.
Не выдержав, девчонка заплакала. Улыбалась мне, кивала, гладила по «целинке» ладошками, а слезы так и катились по щекам. Я чмокнул сестричку прицельно в ее вздрагивавшие губки и сказал:
Привет, Настенька!
Привет улыбаясь смущенно, сестричка вытерла ладонью глаза.
Торопливо зашаркали тапки. В прихожую вышла мама.
Мишечка вернулся! всплеснула она руками.
Привет! говорю и обнимаю ее.
Поразительно Моя мама молодая и красивая женщина. Натуральная блондинка, и очень даже ничего. Настя
в нее пошла ей четырнадцати нет, а маечку будто два апельсина оттягивают
А папа где? спросил я, позволяя себя тискать и тормошить.
Скоро должен прийти, у него ж банный день сегодня!
Мамулька снова ласково прижала меня к переднику, а я притянул к себе Настю. Я вас приучу к родственным отношениям
Скинув туфли, прошествовал в комнату, сопровождаемый мамой и сестрой они держали меня за руки, словно вели под конвоем.
Вырос как умилялась мама. Совсем большой стал
А я чувствовал ошеломление и странную робость чудилось, топну сильнее или крикну, и все вокруг рассеется, как пленительный мираж. Оглушенный реальностью, я оглядывался, будто в первый раз. Всё, как тогда
Золотистые шторы и диван, застеленный расшитой кошмой папа ее из Монголии привез. Почти антикварная этажерка с фигурными столбиками, забитая книгами «про шпионов», дедушкина коллекция. Любимая мамина игрушка румынский гарнитур. Большая картина в простенькой раме, изображавшая берег пруда, угол избушки в тени зарослей и пару коров, забредших в воду. Может, и не шедевр, зато подлинник.
А вот бабушкин комод монументальный постамент для цветного телевизора «Радуга-703», единственного в нашем доме. Помню, как мальчишки во дворе задавали мне один и тот же вопрос: «Это правда, что у вас телик разными цветами показывает?», а соседи со всего подъезда ходили к нам концерты смотреть или парады. Товарищи
Ну, как ты? спросила мама заботливо. Сильно устал? Не заездили там тебя? Не обижали?
Да нормально все, заверил я ее и полез в левый карман. Помнил, что нарочно отложил туда двести рублей. Вот! Мой скромный вклад.
Ого! воскликнула Настя.
Разумеется, мама снова меня обняла и поцеловала, но я был не против.
Мам, у меня еще триста рублей осталось. Хочу к школе брюки хорошие купить, туфли там Можно я в Одессу съезжу?
Работничек ты мой! проворковала мама, умиляясь моей житейской состоятельности. Конечно, съезди! Сюда-то как добрался?
Да нормально Мы в Москве пересадку делали. На Курском взял билет до Харькова, а оттуда на Помошную .
Успокоенный насчет поездки, я торжественно выложил килограмма три московских конфет, вызвав буйный восторг Насти, достал блок лезвий «Жиллет» за десять рублей и преподнес матери флакончик духов «Мадам Роша».
Это тебе. С днем рождения!
О-о! восхитилась мама, принюхиваясь. Настоящие французские! А мы тебя так ждали! Думали, что как раз успеешь
Да я б успел, но не бросать же всех, не по-людски как-то.
Ну да Ну да
Мама смочила палец в капельке парфюма и провела по шее.
Шармант! ухмыльнулась Настя.
Что б вы понимали в роскоши, мадмуазель, надменно сказала мама и тут же сменила тон: Ты, наверное, голодный?
Потерплю, махнул я рукой. Папу лучше дождусь.
Ну, ладно, Мишечка, отдыхай! оживленная и радостная, мама растрепала мне волосы и удалилась на кухню.
А у нас котлеты на ужин! радостно доложила Настя.
С толченкой! донесся мамин голос.
И с огурчиками! продолжала искушать сестричка. Малосольными!
Хочешь, чтобы я слюной захлебнулся, да?
Хохоча, Настя ускакала к матери, а я подхватил рюкзачок и поплелся в свою комнату. Устал. Да и перенервничал.
Почти весь пол в моей «берлоге» укрывал самодельный ковер огромное соцветие роз на черном фоне. Говорят, его наша родственница ткала, баба Феня.
У стены стояло ложе старый диван. Тоже, кстати, ручной работы дядя Вова собрал его, когда мне было лет пять